АПОКАЛИПТО ГЭ. Вольдемар Собакин
выше тебя по статусу всего на ступеньку, ещё вчера он был одним из подобных тебе, однако, капиталистический концепт при растущей ограниченности трудовых мест, возводят его в ранг вершителя судеб.
Дядя Гена, антисоветчик по убеждениям и противник частного капитала по размеру пенсии, как-то сказал мне:
– «В СССР ты мог плюнуть начальству в морду и спокойно уйти на другое предприятие, работы хватало всем и человек мог себе позволить носить гордость на лацкане своего пиджака. При капитализме человеческое достоинство не принято вынимать из заднего прохода, перенося как должное зуд персональной ничтожности».
Как же он был прав тогда!
Дядю Гену нашли в своей кухне с отвёрткой в виске. Он частенько водил в дом кого-ни попадя. С годами я принял потерю мудрого наставника, но так и не смог смириться со своей зудящей гордостью. Всё это время, играя по правилам чуждого русскому мировоззрению общества потребителей, в котором человек человеку – помеха и конкурент в давке за материальными ништяками, я всеми силами сдерживал своё отвращение к наступившей эре оскотинивающего прагматизма. И в один прекрасный день это спрессованное внутреннее напряжение подобно прорвавшейся плотине хлынуло из моих глаз сметающим всё на своём пути безразличием. Это произошло года три назад. С тех пор в мире поменялось многое, и только моё равнодушие к окружающему оставалось столь же постоянным, как стремление человечества к самоуничтожению. На работе я ещё держался, искусно имитируя полноценность жизни дежурными фразами и соответствующей мимикой, но дома театр не прокатывал. Ева, существо тончайшей душевной организации и собачьей преданности, всё понимала и выносила превращающегося в морального опущенца мужа стоически. Не знаю, откуда, но у каждой женщины, делящей ложе с любимым мужчиной долгие годы, появляется чуйка, способная слышать звон его внутренних струн. Тональность моей расстроенной души диссонировала с жизнерадостными трелями супруги, но мне было уже не до гармонии. Однажды я с ужасом осознал, представив на миг, что Ева, последнее, за что я ещё цепляюсь в жизни, завела себе настройщика на стороне. И знаете, моё сознание приняло эту мысль со спокойным равнодушием судебного пристава, уносящего единственный компьютер из семьи с тремя детьми. В тот момент я достиг дна. Дно было мягким, высланным илом засасывающей обречённости. Я понял, что увяз и вряд – ли всплыву даже той своей консистенцией, которая не тонет. Мне было жаль лишь Еву, женщину, заслуживающую счастливой и, насколько это возможно в современном мире, радостной доли. Снося удары моих нервических испражнений, она держалась на удивление долго; атаки моей агрессии вязли в мудрости её обороны. Ева всегда отличалась трезвостью мышления и врождённым благоразумием. Всё таки, не зря Творец создал вначале мужчину, набив на нём руку, а после забрал от Адама лучшее (формулу строения кости в виде ребра, всё остальное, как я понимаю, было так себе)