Гелиополь. Эрнст Юнгер
о сказочных садах с их виноградными лозами, обилием ярких, сочных плодов, павлинами, рассевшимися по мраморным лестницам. На террасах ходят на коралловых лапках голуби, вытягивают свои отливающие бронзой шейки и клюют пшеничные зерна. Счастье пронзило меня, я чувствовал себя желанным женихом, вступившим в терем возлюбленной; покой и уверенность обладания заполнили меня. Спуск по спирали внутри жерла напоминал забавные комбинации цветных стеклышек в калейдоскопе при его вращении, когда рисунок узора заметно уплотняется. С каждым витком приближающаяся цель – дно, подобное сверкающему человеческому глазу, – становилась все великолепнее. Внизу то переливалась красками бархатная змеиная кожа, то мерцал неяркий перламутр – морская краса коралловой гряды. Радужным блеском искрится он и светится в зеленых сумерках. В таком сиянии сбрасывает с себя одежды богиня любви, а Ирида входит в чертоги богов.
Я понял, что проник в один из космических гротов – сокровищницу универсума. Мне уже доводилось во время странствий по горным вершинам спускаться в ледниковые мельницы, эти котлы ледникового периода, сохранившиеся в первичной породе. В них ледниковое молоко обкатывало и шлифовало, перемалывая тысячелетиями на своих мельничных жерновах, валуны. Теперь молотильные чаны обсохли, а измельченные в круговерти горные породы покрыли их дно круглыми камешками.
В таких местах наши чувства постоянно взывают к тому, кого здесь нет, как, например, в пустой мастерской художника мастер нам дороже всего. Крыло наводит на мысль о существовании воздуха, ключ замка. И то же самое происходило в тех ледниковых мельницах, думалось о духе воды, представились величие и мощь давно отшумевшего бурного таяния снегов, охватившие меня своей колдовской магией. Титанические силы природы оставляют такие места на память в знак их непобедимости.
А здесь, в чреве зеленых башен, космические мельницы, полные драгоценных камней, раскрыли свои богатства перед изумленным взором. Что за силы участвовали в этой игре, высвобождая каменья из изумрудного материнского лона и собирая их на глубине в единую кладовую, превосходящую по богатству все сокровищницы Индии? Как бы то ни было, но образованию подобных жил не могли не содействовать звездные эпохи.
Распластавшись на животе и погрузив обе руки в богатства на дне кратера, я чувствовал себя опьяненным от обилия драгоценностей, как одурманенная пчела или шмель в море цветов, как мечтатель далеких миров, очутившийся в океане звезд. Я видел, я ощущал, я пробовал на вкус их гладкую поверхность, упивался сиянием, исходящим от бесценных россыпей, глядевших на меня зрачками сказочных, невиданных существ, игравших всеми цветами радуги. Вот они сверкают передо мной, испуская неземной свет, в поисках которого полчища невольников баламутят морские пучины, просеивают пустыни, промывают золотоносные пески великих рек, – только все они крупнее и чище того, что извлекают из земных недр всевозможными промышленными способами