Прощай, страна чудес. Михаил Лубянский
по норме перловую крупу, готовясь засыпать её в котёл.
В шесть часов по сигналу подъёма солдаты начали выбегать из палаток. Каждый из сержантов построил свой взвод и повёл на пробежку. За этим следовали физические упражнения и умывание у прудика.
Завтрак прошёл чётко и организованно. Солдаты подкрепились горячей кашей с каспийской килькой из жестяных банок и запили сладким чаем с чёрными сухарями.
Начался обычный трудовой день. Нам ещё предстояло сварить обед. А это первое и второе и компот из сухофруктов. Больше работы, и больше потребуется дров. Хватит ли? Да ещё надо было начать варку ужина под новую смену.
Обед был сварен нами без задержки. А ужин мы доваривали последними дровами.
Сменить нас пришли два парня из «низкорослого» четвёртого взвода. С одним из них Казюков был знаком давно – это был Владимир Захаров, сын окультурившейся цыганской семьи. Ребята жили на соседних улицах и учились в одной школе.
– А чем же топить кухню? – спросил Захаров.
– А вон, видите? – кивнули мы. – Видите, растут кусты? Вот вам и дрова. А вот вам пила и топор.
– Ну, это не разговор, – обиделся Захаров. – Я видел, что у вас были хорошие дрова, где вы их раздобыли, Федя?
– Ну ладно, – смягчился Казюков. – Тебе, Вовка, как старому другу, приоткрою тайну. Только вы не берите там всё подряд, а выбирайте через одну. А то ведь получится обвал. И смотри, мора, если ты там попадёшься, на меня не кивай!
Колонна жила по армейскому распорядку. Хлеб ещё не созрели, и настоящей работы пока не было. Солдаты занимались благоустройством своего городка и самообслуживанием. А в остальное время сержанты обучали их строевой ходьбе.
Сержант Григорий Отрищенко показал себя мужиком въедливым и занудным. При своей украинской фамилии, родом он был из Челябинска.
Вот по сухой степной траве взвод идёт строем в колонну по три. Сержант командует:
– Пичугин, запевай!
И запевала, обладатель самого зычного голоса во взводе, начинает недавно выученную нами песню:
Мы идём дорогой полевою
На ученье с песней полковою.
Хорошо, хорошо в стране советской жить.
С боевою славой, славою дружить!
Потом сержант требует песню, которая ему самому въелась в поры за три года службы:
Крылатый флот, воздушная пехота,
Страны родной десантные войска!
Отрадный час наступал для солдат, когда можно было искупаться в прудике. Они входили в мутноватую тёплую воду, и над прудиком слышался плеск и гогот сотни здоровых солдатских глоток. Прудик был мелок и тесноват для такого количества купающихся, и вода была порядочно взбаламучена. Но всё же там можно было найти уголок, чтобы помыться и прополоскать свою пыльную робу и успеть высушить её до захода солнца.
До вечера ещё оставалось время, и солдаты заполняли его чем могли. Никаких культурных мероприятий им никто не обещал. Ни о каком радио не приходилось и мечтать, и газет им никто не присылал.
Старшему