Прощай, страна чудес. Михаил Лубянский
рядом с лесным оврагом. Здесь было много старых берёз и других деревьев. А на две оврага журчал по камням чистый и холодный ручей, воду из которого можно было пить без всяких опасений.
– Отличная вода! – восхищались солдаты. – Это там мы цедили питьё через платок. А здесь!..
Натянули и закрепили палатки, установили кухню. Капитан, осматривая своё хозяйство, заметил:
– Здесь дрова у вас под ногами и вода перед носом. Далеко ходить не надо.
Наверное, в его словах был затаённый намёк, напоминание о загубленном солдатами сарае. Капитан сначала грозился наказать виновных в этой диверсии. Но кого же было наказывать? Поголовно всю сотню человек? Не имеет смысла. Он и «арбузников» перестал шпынять. Видно, надоело уже.
Как только колонна обустроилась на новом месте, солдат повели на ток, расположенный в некотором отдалении от центральной усадьбы.
Перед ними открылась обширная площадь, сплошь заставленная буртами пшеницы. Все бурты были вытянуты в одном направлении и напоминали гигантские гряды, насыпанные в четырёх-пяти метрах одна от другой. А машины всё шли из степи с грузом зерна и ссыпали его, наращивая эти гряды.
Откуда же взялась такая силища зерна? Здесь, в лесостепной зоне, помимо лесов было достаточно места и для огромных полей. Распаханный два года назад чернозём ещё не успел истощиться, и третий целинный урожай выдался на редкость обильным.
Неоглядная степь начиналась сразу за током, в южном направлении. А с севера ток был прикрыт от холодных ветров берёзовым лесом.
Было на току несколько временных служебных построек, какие-то вагончики. А вплотную к буртам шумели моторами зернопогрузчики и зернопульты, отгружавшие подсушенное и провеянное зерно на элеватор и на станцию.
Солдатам поручили окучивать расползающееся зерно. Встав цепочкой вдоль бурта, они деревянными лопатами брали пшеницу из-под ног и забрасывали наверх. Откосы бурта приобретали крутизну. Это делалось на случай дождя, чтобы вода по возможности не проникала в глубины бурта, а скатывалась с него.
Время шло, и всё явственнее проступали приметы осени. Ночи стали холодными, и по утрам на траве блестел иней. Солдатам было зябко вылезать из нагретых постелей и бежать на зарядку, а потом умываться в запрудке, устроенной ниже по ручью.
Солдаты в последний раз позавтракали в своём живописном лесном уголке. Этот завтрак запомнился им надолго.
Должно быть, подошла к концу в запасах у Смолякова каспийская килька и свиная тушёнка. Колонна стала получать по разнарядке мясо из окрестных хозяйств. На рассвете, ещё впотьмах, кухонный наряд разрубал эту говядину на сосновой плашке. За завтраком солдаты обнаружили в каше древесную крошку, а сама каша сильно пахла хвойной смолой. Ну ничего, поворчали и съели. Ничего худого ни с кем не случилось.
Дирекция совхоза переселила колонну в более надёжное жильё.
На границе леса и поля, у просёлочной дороги, одиноко стоял одноэтажный кирпичный дом, неизвестно кем и когда построенный. Был он вытянут в длину, разгорожен внутри