Вторая попытка. Юрий Сидоров
тем временем пыталась решительно протестовать против ощупывания своего тела руками Корнеича:
– Я же женщина, Вы не смеете меня так досматривать!
– А мне всё равно: женщина ты или чёрт в юбке! – ворчал Корнеич, продолжая похлопывать её по одежде. – А ты, девка, к тому же не в юбке, а в штанах.
Корнеич извлёк наружу Танин пистолет и удовлетворённо засунул его себе в карман.
– Давай свяжем им руки! – предложил парень.
– Да ладно тебе, доведём так, тут недалеко. Да и не сбегут они, чую я.
– Прямо к командиру поведём? – не унимался парень.
– А куда ж ещё? – важным голосом ответил Корнеич. – Там он с комиссаром быстро разберётся, что это за птицы. Давай, Лёха, я спереди пойду, а ты замыкай. Держи их на мушке, ежели что.
Упоминание не только о командире, но ещё и о комиссаре обрадовало Скубжевского. Точно партизаны, а не полицаи. Но в следующий раз надо быть повнимательнее, чтобы неосторожное слово не слетало с лёгкостью с языка. Тут цена – жизнь. Он посмотрел на шедшую рядом Таню. Лицо девушки от волнения порозовело, но губы уже не были стиснуты до белизны. Видимо, она тоже немного успокоилась.
Идти под конвоем пришлось с полчаса. Но сейчас хоть не нужно было смотреть под ноги, чтобы лишний раз не хрустнула какая-нибудь веточка. Наконец посреди леса, в сухом сосняке показался лагерь с землянками и уже был слышен шум человеческих голосов. Кто-то чистил винтовку, кто-то пилил дрова, а несколько человек с аппетитом поглощали содержимое своих котелков.
Партизаны, мимо которых проходила процессия во главе с Корнеичем, поворачивали головы и с любопытством разглядывали Таню и Вилора. Причём внимание задерживалось в основном на Сёминой. Как-никак, далеко не каждый день можно увидеть в затерянном в лесу лагере новое миловидное девичье лицо.
– Кого ведёшь, Корнеич? Лазутчиков нашёл? – слышалось с разных сторон.
– Посторонись! Сейчас во всём разберёмся, – отвечал вместо бородача неугомонный Лёха.
Дойдя до штабной землянки, Корнеич на ходу бросил своему напарнику:
– Ты, паря, давай тут с этими побудь, а я до командира спущусь.
Через пару минут он вышел из землянки и коротко приказал:
– Задержанные граждане, заходьте внутрь!
В землянке было довольно светло, хотя керосиновая лампа изрядно чадила. Скорей всего, была заправлена не керосином. За дощатым обструганным столом сидели двое. На одном была красноармейская гимнастёрка с тремя кубиками в петлицах. На вид ему было вряд ли больше 25 лет. «Коновалов тоже старший лейтенант, пока всё совпадает», – подумал Вилор.
Второй выглядел заметно старше, с бритой головой. Одет он был в гражданское и носил стриженные щёточкой усы с проблёскивающей в них сединой. «Это, видимо, комиссар», – решил Скубжевский и обратился к обладателю кубиков:
– Товарищ старший лейтенант, прикажите оставить нас с Вами наедине. У нас есть очень важное сообщение.
– Корнеич, покури снаружи! – обратился к