Марьяна. Верона Шумилова
к своей благодетельнице и ее детям. Она уже хорошо читала и писала, неплохо знала арифметику; когда же засыпали Янина и Яремка, знакомилась с детской художественной литературой. Ей разрешали подольше посидеть у ярко горящих свеч, если спали малыши. Все на ходу схватывала способная Маришка, как ее называла смешливая Янина, влюбившись в нее сразу же, как только увидела, и знала уже намного больше, чем дети, за которыми ухаживала.
Шли годы. Из тоненького черноглазого подростка Марьянка превратилась в красивую стройную девушку. На щеках играл яркий румянец, глаза большие, блестящего черного бархата. Они распахнуто смотрели из-под густых темных ресниц и всегда искрились радостью и нескрываемым счастьем.
Наталья Михайловна, любуясь ею, жаждала такого же ума и необыкновенной внешности своей толстушке Янине, но Янина с пухлым розовым личиком и голубыми кукольными глазами не блистала ничем: ни добротой, ни умом, ни красотой.
– Марьянушка, – как-то обратилась к ней Наталья Михайловна, – не надоела ли тебе работа няньки и уборщицы? Дети-то наши подросли.
Марьяна потупила глаза:
– Я уже думала об этом, Наталья Михайловна, но не посмела начать этот разговор. Понимаю: нянька вам уже не нужна.
– Хотя я привязалась к тебе, как к дочери, и дети тебя любят, но пора думать о собственной дороге и получить какую-нибудь профессию. Годы-то идут, и ты взрослеешь.
– Знаю. Но мне будет очень трудно без вашей семьи. Привыкла… Люблю всех…
– И мы тебя любим. И нам будет тяжело с тобой расстаться, но ты уже девушка и… – Наталья Михайловна помолчала, собираясь с мыслями, и, наконец, сказала как можно мягче: – Я на фабрике уже говорила о твоем трудоустройстве.
– И что? – поспешно и с грустью спросила Марьяна. Она представила себе на минуту, что вскоре ей надо будет оставить это уютное гнездышко, расстаться с Натальей Михайловной, заменившей ей мать, с Яниной и серьезным не по годам Яремкой.
– Тебя, Марьянка, возьмут везде, – продолжала Наталья Михайловна. – Ты трудолюбивая, исполнительная, добрая. А еще умница. Будешь вначале ученицей на ткацкой фабрике, а затем и подходящую работу получишь. Станешь жить сама, по другим правилам и законам. Будешь мужать, закаляться, почувствуешь ответственность за все, что в тебе и вокруг тебя. Да и учиться надо.
– Мне будет плохо без вас… – Стараясь не расплакаться, Марьяна отвернулась и промолвила еле слышно: – Вы для меня, как мама…
– А мы не расстанемся навсегда, Марьянушка. Ты будешь приезжать к нам, как в свой дом. И мы к тебе приедем.
Наталья Михайловна подошла к расстроенной девушке и обняла ее. Затем усадила на диван, сама села рядом.
– Ты уже взрослая, Марьянка, – начала она доверительно, – и вскоре настанет час твоих увлечений, а то и первой любви. Это неизбежно: любовь приходит к молодым людям внезапно. Она, как река, не знающая берегов, – затопит, унесет,