Viva Америка. Николай Ободников
против воли опустился на колени. – Русский – и на колени?! – вяло возмутился я, ощущая, как меркнет сознание. – Надо… надо как та мышка… Только бы… только бы не сдохнуть… и не челюсть… как у нее…
Я кое-как приоткрыл немевший рот, с трудом запихнул в него побег стронгилодона и стал перетирать его об свои зубы. Терпкий сок растения оказался похож сразу и на крапиву, и на вежливый удар током; тягучая дремота отступила.
Я поднял голову и затравленно обнаружил, что вокруг меня стояли трутни. Их выпученные глаза немигающе изучали меня, а их мандибулы зловеще пощелкивали, будто подсчитывая мои косточки.
– На-а-аша экс-кс-кс-курсия пода-а-арит вам нез-з-забываемые впечатления! – нараспев сказал экскурсовод-трутень. – Массаж-ж-ж, спа-а-а, наглядные навыки первой помощ-щ-щи!
– Не сдаваться… – в ужасе прошептал я, невольно закрываясь стронгилодоном. – Надо подняться с… с колен… Я же русский, а русские не… не…
Трутни неуверенно затоптались и с отвращением посмотрели на стронгилодон.
– А мыш-ш-шки-то де-е-ействительно ба-а-алдеют от эт-того! – с укором поддел меня двойник.
– Хрен ты угадало, чудище заморское! – прохрипел я. – Неожиданно, да? А как вам это?! – И я упрямо поднял дрожащей рукой стронгилодон над головой.
Трутни недовольно отступили, и в ту же секунду меня скрутил рвотный спазм.
«Что там Бен говорил про эту рассаду? Что от нее можно умереть? Или что от нее можно умереть чуть попозже? – Я закрыл глаза и проглотил болтавшиеся во рту кусочки стронгилодона. – Ну, стальной желудок, терпи! В туалете потом сочтемся!..»
Трутни несколько раз грустно выдохнули через жабры и оставили меня в покое. Я обессиленно упал на спину и посмотрел слезящимися глазами на пролетавших разноцветных птичек.
– К-куда делись? – хрипло крикнул я и еще раз помахал стронгилодоном. – Смекалки богатырской не выдержали? Ох… Или вас просто от… от духа русского воротит? Черт… Что-то и меня воротит тоже… Господи, Бен!
Я собрался с силами и пополз в сторону Бена, которого я почти не видел из-за тел мирно спавших туристов. Перелезая через них, я случайно коснулся груди одной из молодых туристок. Туристка смущенно улыбнулась сквозь сон.
– Да-да, приятность была обоюдной, – бросил я ей и кое-как встал.
Убедившись, что трутней нигде не было, я поспешил к Бену. Разлом на его шее был похож на кровавый холмик, оставленный кротом-садистом с тяжелым детством. Я зачем-то заглянул в рану Бена и с трепетом увидел, что его позвонок был чем-то пробит и обожжен – словно обмакнутой в кислоту огромной иглой.
– Надеюсь, ты был мертв до того, как эти твари с тобой это сделали, – с дрожью прошептал я и, швырнув стронгилодон в джип, стал затаскивать в него Бена. – Отсюда надо убираться. Фух… Тут я тебя не оставлю!.. Сейчас… сейчас только сядем и…
Неожиданно за моей спиной что-то взревело – это был бушующий огонь, охватывавший часовенку. В голубое небо повалили клубы черного дыма. Рядом с полыхавшей часовенкой важно прохаживались трутни. При этом