Труды по россиеведению. Выпуск 2. Коллектив авторов
Ален Безансон в своей известной работе 1976 г. «Краткий трактат по советологии, предназначенный для гражданских, военных и церковных властей», где история СССР дана как постоянная смена двух режимов, двух моделей советской политики – военного коммунизма (ВК) и нэпа: 1917–1921 – ВК1; 1921–1928 – нэп1; 1929–1941 – ВК2; 1941–1945 – нэп2; 1946–1953 – ВК3; 1953 – далее нэп3; если «загнать» советскую историю в эту схему, в этот ритм, пропадет своеобразие каждой эпохи; останется лишь монотонное, автоматическое движение типа «вдох»–«выдох» – всё, сплошная биология.
КР-1 – совершенно безгарантийная система. Записав в своей Конституции 1936 г. кучу гарантий трудящимся, большевики лишили их главной гарантии – на жизнь (веру, свободу, собственность, социальный выбор). Когда-то Павел Пестель предлагал России систему гарантийной деспотии, в рамках которой люди подпадали под власть жесточайшей диктатуры, но получали немалые социальные гарантии. Его подельник Никита Муравьев, напротив, хотел облагодетельствовать отечество системой без-гарантийной свободы – у тебя все права свободного гражданина, однако не предусмотрено никаких социальных гарантий; свободен и никому–не– нужен. – Большевики-мичуринцы скрестили пестелевскую деспотию с муравьевской безгарантийностью. Но пошли еще дальше. Свою безгарантийную диктатуру объявили царством свободы и социального обеспечения.
И еще: КР-1 работал в крестьянской стране, т.е. был возможен только в ней. Да, он разрушил Россию как крестьянскую страну, «раскрестьянил» самого сельского жителя, резко ускорил процесс урбанизации, однако, повторю, то, каким он был, обусловлено во многом крестьянским характером тогдашнего русского мира. КР-1 потому-то и побил крестьянство, что оно было главной его «окружающей средой» (правда, и питательной; но это уже другая тема).
…Но вот пришла Вторая мировая война и в целом не затронула КР-1. «Момент истины» для него настал 22 июня 1941 г. И хотя Вячеслав Молотов, на то время № 2 в СССР, сразу же заявил о громадности угрозы, нависшей над страной, судя по целому ряду признаков, Сталин и его окружение еще не поняли: «Что ныне лежит на весах». До самого конца июня «Правда» давала ложную информацию о происходившем на фронте. Не было даже косвенных намеков на страшную катастрофу. И здесь, наверное, не только вполне понятное стремление не раздувать панических настроений, но и нормальное человеческое чувство: невозможно в такое поверить… Конечно, и остатки самоуверенности, и надежды, что вот-вот все развернется в другую сторону. И лишь выступление Сталина по радио, тон его речи, сказанное им стали настоящим психологическим началом Войны… «Вставай, страна огромная, вставай на смертный бой…».
Хотя 23 июня в первом же после нападения нацистов выпуске «Правды» большой русский патриот Ем. Ярославский зафиксировал: «Великая Отечественная война советского народа», до Великой Отечественной еще было далеко… К тому же бывало и ошибались. В 14-м тоже заявили: «Вторая отечественная», «Великая всемирная(?) отечественная»,