Испекли мы каравай… Роман. Стефания Вишняк
Наташа с тетей Верой дружно засмеялись. Они всегда смеялись, что отец бы ни сказал.
– В тридцать пять лет и – старые? Гавриил Петро-ович… – иронично улыбаясь, развела руками Полина Васильевна.
– Та мне, Полиночка, вже не тридцать пять, а целых тридцать шесть о то! А о той старой карге, шо у в углу сидить шъёть – и того больше. Скока-скока тебе годиков, дорогая, о то стукнуло?
– Та не твово ума дело, – подала голос притихшая, было, мама, занятая починкой какой-то одежины.
Баба Наташа с тетей Верой засмеялись еще громче.
– М-гм, бабе Наташе, значит, уже шестьдесят четыре, и она все слова произносит правильно … – подавляя улыбку, сказала Полина Васильевна. – М-м? Что на это скажем, уважаемый дядя Гаврюша?
– А то, шо баба Наташа твоя – голубых кровей о то. А почему ж тада Вера гэ-каить, – мать твоя, га? Шо ты на это скажешь, дорогая?
– Да потому, что мама такая же Муйнацкая, как и вы, – улыбнулась Полина Васильевна.– Но она и постарше вас аж на три года. Кстати, она уже в основном-то правильно всё произносит, только вот гэ-кать, да, еще не совсем отучилась. Она, видите ли, считает, что техничке можно иногда и по-гэкать. Да, мам?
– О то ж… – засмеялся вместе со всеми отец. – Так и я жеш простой шоферюга и институтов о то не кончал.
– И, всё равно, дядя Гаврюша, приятного будет мало, если ваших детей в школе дразнить будут оттого, что они – русские, а говорят, как попало. Да и на родительском собрании вы же не будете молчать, словно воды в рот набрали?
– Та каки там оне о то русские, када усе хохлы! А на собрання нихай ходить о та стара. Ищё я на о те собрання не ходил… Ну ты, Полинка, как скажешь, как о то у лужу пёрднишь!
Мама, ловко откусив толстую нитку, как могла делать только она, подключилась к разговору более активно:
– Да-а, Полинушка, на все собрания придетца ходить, канешна, мне. Пойдет он, как раз… Я за другое думаю, Полина: моя маменька всю жисть говорила культурно, но она-то из дворян была. И мы ж, пока не пошли у школу, говорили так же, как она. Вот и у той жеш школе, а потом и у колхозе, та еще и от этого «славнецкого» Журбенко кой-чиво поднабралася, вот и заговорила, как и все. Так шо, Полина, не морочь голову ни себе, ни…
– Тем более, тетя Катя: если вы не с молоком матери стали коверкать слова, значит вам еще проще будет переучиться. Здесь народ говорит, слава Богу, нормально. Вы же не хотите, чтобы только ваших дразнили в школе да на улице за то же гэ-канье?
– Та научатца и наши у школе культурно разговаривать, никуда не денутца, если не захотят, шоб их дражнили.
– А кто по-началу будет за них краснеть на школьных собраниях, м-м? Да и самих вас на работе на первом же партсобрании на смех поднимут за вашу такую речь. Вы же оба – члены партии да, дядя Гаврюша?
– Ну и шо с того, шо я член? Так мы никада и не выступаем на работе