Умопомрачение. Михаил Михайлович Аргамаков
засобиралась домой. Она твердила что-то про заболевшего ребёнка, обещала прийти завтра в это же время, а Вера стояла и смотрела в пол. Она боялась взглянуть на Правдина и думала только об одном: узнал он её или нет. Похоже, нет, не узнал. Да и как было узнать? Ведь прошло целых четырнадцать лет. Он и в институте её не замечал. Правдин учился на последнем курсе, а Вера только что поступила и ничем не выделялась в однородной толпе первокурсниц. Они двух слов тогда не сказали. Вера любовалась Владимиром издалека, он был мужчиной её мечты. Не более того. Кажется, не узнал. Это вселяло надежду. Раз они не были знакомы ранее, значит никаких личных счётов, значит, дело будет вести именно он. Хорошо это или плохо, Вера пока не знала, но рада была уже тому одному, что их развели с Крашенинниковой.
– Я ознакомился с материалами, – сказал следователь, подавляя зевок. Вера подумала, что, наверное, ему только вчера объявили о командировке. И он ночным поездом выехал в Москву. Это самый удобный поезд. Вечером сел, утром на месте. В дороге, конечно, почти не спал, читал документы, справки, заключения экспертов, потому и мутноватый взгляд, и мешки под глазами. Но всё равно он был чертовски хорош. С годами он стал матёрей, увереннее в себе, «набрал весу», как говорила Верина мать. Марья Ивановна каким-то чутьём догадывалась, что дочь не очень счастлива в браке и любила повторять, что мужик – овощ долгой зрелости. В молодости, былинка, а чем старше, тем стебель у него крепче. Как нальётся соком, гляди в оба, что его другая не увела. Но Вера не могла представить себе, что Денис когда-нибудь из цыплёнка превратится в мужчину. К тридцати годам у него разве что брюшко появилось, а шея, руки, ноги остались тонкими, как в год их женитьбы. И волосы стали вылезать. Лет через пять – шесть лет точно бы облысел. Но маска его лица с годами не менялась. Маска душевного улыбчивого паренька, мальчика из хорошей семьи. Одна Вера знала, что Денис, в самом деле, злой, упрямый, истеричный и мстительный…
– Я ознакомился с вашим делом, Вера Сергеевна, – повторил Правдин. – Прочёл показания Левицкой. Она утверждает, что вы были идейным руководителем вашего преступного сообщества. И объясняет это так. Вы образованная женщина, с опытом работы в органах. Левицкая и Гаврилова простые зечки. Вы изобретали различные способы обогащения, а они буквально смотрели вам в рот и действовали по вашей указке. И выглядит правдоподобно. Левицкая проститутка и мелкая воровка, Гаврилова слишком молода, чтобы быть главной в вашей тройке. Значит, вы?..
Вера подняла голову. Глаза у Правдина были светлые с ободочком, а брови и ресницы тёмные. И густые русые волосы. «Он никогда не облысеет», – подумала Вера и сказала:
– Значит, я.
– Странно, – Правдин встал, открыл форточку, вынул из кармана пачку недорогих сигарет, распечатал и предложил Вере. Она схватила сигарету. Он поднёс ей зажжённую спичку. Вера быстро и жадно закурила. Следователь хотел тоже закурить, но потом вспомнил, что бросил, закрыл пачку и убрал обратно в карман. – Странно, потому что по психотипу вы вовсе не