Сотворение света. Виктория Шваб
страх, но куда больше его пугала разверзшаяся пустота в груди – оттуда исчезло что-то очень важное, порвалась жизненная связь.
Он едва ощущал пульс брата.
Он вообще почти ничего не чувствовал, только боль в руках и жуткий леденящий холод. Он извивался, рвался из пут, но они держали крепко. По сторонам железной рамы были впечатаны заклятия, и, сколько бы крови Келл ни пролил на эту сталь, шею всё равно стискивал железный ошейник. Отсекал всё, что было ему нужно. Всё, что он имел. Всё, кем он был. Ошейник погружал его разум во мрак, сковывал мысли ледяным панцирем. Отнимал надежду и силу. «Сдайся, – шептала магия ошейника, проникшая в кровь. – Ничего у тебя нет. Ты никто. И ничто. Ты бессилен».
Он никогда не был бессилен.
Не знал, что это такое.
Вместо магии вспыхнула паника.
Надо выбираться.
Из этой клетки.
Из этого ошейника.
Из этого мира.
Чтобы вернуть Келла домой, Рай вырезал слово на собственной коже. А он, Келл, повернулся и снова ушел. Бросил принца, королевскую семью, город. Пошел за женщиной в белом сквозь дверь между мирами, потому что она сказала ему: ты нужен. Ты можешь помочь. Это твоя вина. Ты должен все исправить.
Сердце в груди пропустило удар.
Нет, не его сердце – а брата. Жизнь Рая была привязана к его собственной магическими узами – а магия исчезла. Снова вспыхнула паника. Сквозь леденящий холод донеслось дыхание огня. Келл вцепился в него, борясь с мертвенным ужасом ошейника. Выпрямился на раме, стиснул кулаки и потянул за наручники так, что хрустнули кости, разорвалась плоть. На каменный пол заструилась кровь, живая, но бесполезная. Он еле сдержал крик. Металл впился в кожу, в мускулы, царапнул по костям. Но он все тянул и тянул. И наконец правая рука высвободилась.
Келл шумно выдохнул и попытался сомкнуть мокрые от крови пальцы на ошейнике, но, едва прикоснулся к металлу, как по руке ледяными иголками взбежала боль. Закружилась голова.
– Ас стено! – взмолился он. «Разбейся».
Но нет.
Сила не откликнулась.
Келл всхлипнул, обмяк. Стены наклонились, сложились в туннель, разум медленно устремился навстречу тьме. Но он силой заставил себя выпрямиться, сглотнул подступившую к горлу желчь. Обхватил ободранной, истерзанной рукой другую, скованную, и потянул.
Прошли минуты, но они показались часами и годами. И наконец Келл освободился.
Он оттолкнулся от рамы, шагнул вперед и пошатнулся. Железные наручники глубоко, слишком глубоко изрезали запястья, и бледные камни под ногами стали скользкими от крови.
– Это все твоя? – послышался шепот.
Перед глазами вспыхнуло воспоминание: при виде израненных рук Келла юное лицо Рая исказилось от ужаса, по груди принца струилась кровь. «Это все твоя?»
Теперь красная кровь капала с ошейника. Келл лихорадочно дергал за металл. Пальцы ныли от холода. Он нашел застежку и вцепился в нее, но она не поддавалась. Перед глазами все поплыло. Он поскользнулся в собственной крови и упал прямо на изломанные руки. Вскрикнул от боли – и закричал уже на собственное сжавшееся