Штурмовики. Сборник
капитан Сучков». Я говорю: «Ну что ты, конечно, полетим».
Его брат вчера прилетал с сыном. Они на Украине живут. Он капитан первого ранга, полковник по-нашему, его брат. Мы всё время как родные с ним с тех пор.
Ну и вот, значит, как был случай. Когда он сказал лететь, мы пришли в штаб, он меня привёл. Батя сидит, Емельянов: Герой Советского Союза. И Лебедев – его начальник штаба. Начальник штаба начинает говорить: «Вот вам задание: срочно пройти от озера Лубана по железной дороге от станции Эргли до Риги, увидеть разрушитель пути немецкий». Это значит – паровоз, дальше идёт крюк, рвёт шпалы, и ещё два молота бьют – и рельсы разбивают на куски. Здорово, да? После себя оставляют разбитую… всё, железной дороги – нет.
– Я видел фотографии, что происходит после разрушителя.
– Ну вот. И мы полетели. Погода! Прежде чем лететь, Семенюк говорит: «Распогодилось, солнце. Нас же сразу засекут – и истребители нас собьют. Нам спрятаться негде. Дайте сопровождение». Лебедев нам: «Вам задание ясно? Шагом марш выполнять!» Вот так сказал, представляете? Семенюк пожал плечами. Конечно, начальник штаба – все лётчики тогда были им недовольны – послал нас на смерть. Все ж погибли, кроме меня! Я остался…
Ну вот, послал. Пошли, он подходит к самолёту, я – к самолёту Сучкова… мой – стоит. Я же на его «Иле» летал. Он подготовлен к полёту: там бомбы, ПТАБы повесили. ПТАБы – знаете, что такое?
– Противотанковые авиационные бомбы.
– Небольшие, кумулятивного действия. Они любую броню прожигали! Маленький, 2,5 килограмма, а танку – конец. Поэтому заряжали вот эти ПТАБы прям в люки навалом. Люки открывались – они сыпались, как горох. Кучей со стабилизаторами летели – и накрывали большую цель. Вот таким ПТАБом мы и уничтожили этот разрушитель пути.
А вот в этот последний бой начальник штаба ещё распорядился:
– Много болтаете!
Взяли – все станции наши сняли. Только ведущим оставили. Поэтому нас сбили. Не могли даже по обстановке принять манёвр общий. Ну, это целиком виновато командование. Начальник штаба – этот дурак! – распорядился… Я с ним уже не мог больше.
Короче говоря, приходим на стоянку. Семенюк страшно недоволен. Я вижу: он просто потерян. Достаёт вещи, а девчонка стоит. Ей какой-то брелок отдаёт. «Тебе – вот, возьми, мой ножик перочинный». Я говорю: «Ты чего раздаёшь?» – «А что – последний день живём». Я говорю: «Ты что хочешь сказать… я – хочу жить. Я не собираюсь помирать!» – «Ну ты сам знаешь, какое задание дали! На тот свет – и всё». Вижу, он так говорит, с таким настроением. Я говорю: «Да брось ты. Ну, будем делать с тобой манёвр…» (вот так навстречу – называется «ножницы» [показывает]: чтобы тебе в хвост не зашёл истребитель, мы друг на друга вот так вот выходим – и двигаемся в сторону к себе… медленно, но верно). Он – всё, как потерянный стал. Знаете, я его не узнавал!
Ну, полетели. Взяли курс на Эргли, долетели до озера Лубана, это Латвия. Ясное небо. Нас зенитки встретили – обстреляли там. Ну, это для нас была ерунда, мы вдвоём прошли и – прям по железной дороге шпарим, ищем этот разрушитель. Она – одноколейка.