Пробуждение в Париже. Родиться заново или сойти с ума?. Соня Чокет
пусть возвращаются к своим разговорам и не делают вид, будто не видят что, что мы хотим расплатиться, пусть глазеют по сторонам с таким видом, словно впервые увидели собственное заведение, а нас в упор не замечают – пусть. Кофе того стоило.
Иногда, подходя к стойке, я пыталась вызвать их на разговор. Я неожиданно спрашивала: «Как дела?», но в ответ не получала теплого и дружелюбного американского: «Хорошо, а у вас?» Невнятное бурчание или пожатие плеч, нетерпеливое: «Что будете заказывать», и появлялся номерок на деревянной палочке, который мы забирали с собой. Потом мы шли за столик и ждали. Ни тебе «прошу вас», ни «пожалуйста»… о «спасибо» и говорить нечего.
Унизительно было начинать день таким равнодушием. Одно дело, если бы видели нас впервые или не понимали, чего мы хотим. Каждый божий день мы приходили к ним и заказывали одно и то же. «Неужели нас так трудно запомнить?» – недоумевали мы.
Такая неучтивость была способна изгадить все утро. Но кофе, ароматная выпечка, свежий сок и маленькие панини были такими вкусными, место таким превосходным, что не хотелось искать добра от добра – хотя мы и оставались невидимками.
Из расположенного на площади кафе «КБ» была видна вся очаровательная улица Мучеников со своими старомодными рынками свежих фруктов и овощей, лотками свежих устриц и прочих морепродуктов, отменными мясными лавками и пекарнями, магазинами сыра, шоколада, книг, бутиками – многие торгуют здесь с конца позапрошлого века. Ежедневные прогулки за покупками были здесь сплошным удовольствием. Вот почему так не хотелось, чтобы вселенское равнодушие молодчиков из «КБ» отравляло нам впечатление от этого места.
И мы не сдавались. Каждое утро молча подбадривали себя, готовясь не впасть в уныние после очередной порции равнодушия. В противном случае все удовольствие от завтрака было бы испорчено. Мы даже пытались сразить этих бесцеремонных типов утренней американской приветливостью – жизнерадостной, бодрой, улыбчивой… Тщетно.
Но скоро до нас дошло, что, пожалуй, такое резкое и не очень дружелюбное отношение к клиентам было игрой парижских бариста, и надо хочешь не хочешь принять правила этой игры. Эти субъекты относились ко всем одинаково, и, судя по всему, такое никого, кроме нас, не беспокоило. Парижане, включившись в игру, платили им той же монетой. Они были так же равнодушны к людям за стойкой, так же самозабвенно болтали друг с другом, так же заставляли бариста ждать заказа. Мы это поняли, и все изменилось.
Игра помогла мне увидеть мой внутренний разлад, и то, что следует простить нашу человеческую природу и смириться с неидеальным отношением к себе. Возможно, эти субчики не видели в своем поведении ничего зазорного, а мое дурное настроение окрашивало все в мрачные тона. Возможно, они были неплохими ребятами, а хамами я их сочла оттого, что ожидала от них совсем другого.
Еще я заметила, что мы не единственные постоянные клиенты. Многие изо дня в день приходили сюда с книгами, ноутбуками, друзьями или просто в одиночестве наслаждались