Облик Огня. Столкновение стихий. Михаил Липарк
во все горло сорванным голосом. Именно завопил, потому что по-другому извержение высокого запыхавшегося охрипшего тенора из пропитой глотки назвать было нельзя.
– А сейчас вашему вниманию предстанет самый великий и непревзойденный иллюзионист всех северных королевств – господин Яр из Афгаарда! Встречайте вашими бурными и беспощадными аплодисментами вашего покорного слугу!
Толпа отзывалась несмолкающим ликованием в ответ на каждый словестный выпад с манежа. Какими бы прилагательными к слову «аплодисменты» в этот вечер не раскидывался цирковой вестник, все они, как один, находили отклик у зрителей, а, быть может, голодным до представлений аардцам, и вовсе было неинтересно слушать его, и они реагировали лишь на вопли друг друга, не обращая никакого внимания на содержимое предложений вестника.
На улице уже смеркалось, и луна покорно заняла свое место на небе, вбрасывая толику своего мягкого света на манеж сквозь каменные бивни животных. Музыканты заиграли тревожный мотив. Все факелы погасли на несколько секунд, погрузив амфитеатр в кромешную тьму. Народ не успел запаниковать, как огонь вновь разгорелся и в центре манежа уже стоял высокий худощавый мужчина в черной мантии. Зрители охнули. Факелы снова погасли и вновь загорелись, когда Яр из Афгаарда пропал с места, а на пол, где он только что стоял, опускалась его легкая словно куриное перо мантия. Девушка, сидевшая на противоположной от Сарвилла и Ноэми стороне, вскрикнула – пронзающая волна ужаса накрыла зрителей и заставила всех утонуть в безмолвной тишине. Все обратили внимание на силуэт иллюзиониста, стоявший возле испуганной девчушки и исчезнувший мгновенно после очередной игры со светом. Пространство под куполом заполнилось светом и овациями, когда иллюзионист вновь оказался в центре манежа, сидя на троне, с королевским плащом на плечах, короной на голове и лицом короля Дордонии Рогара Вековечного.
Манеж на глазах у всех покрылся черно-белыми мраморными плитами. Плиты ложились одна за другой то ли в самом деле, то ли в сознании каждого присутствующего, стирая границы между явью и вымыслом, реальностью и сном, манежем и зрителями. Жаль, никому и в голову не пришло обратить внимание на стены цирка внутри перед началом представления, потому как сейчас они оказались увешены картинами королевской семьи, королевским гербом, на котором лев вцеплялся в шею огромному золотому дракону, а по краям красной ковровой дорожки, ведущей к трону, неподвижно стояли королевские паладины, доспехи которых вздымались в такт их – настоящему или нет, – дыханию. Трудно было поверить в то, что теперь яркий солнечный свет освещал королевский тронный зал через большие окна замка Шаарвиль.
Сарвилл сглотнул. Иллюзия оказалась настолько реальной, что он забыл, зачем они сюда пришли и поймал себя на мысли, что судорожно думает, как незаметно покинуть помещение – ускользнуть в окно, провалиться под землю. Что угодно, лишь бы не пробыть здесь ни одной минуты.
– Сарвилл! – чародейка