Жернова. 1918–1953. Книга тринадцатая. Обреченность. Виктор Мануйлов
маршал Советского Союза! Полковник Шатуновский!
– Иди досыпать, полковник: ты убит, – проскрипел Жуков и отвернулся.
Только через сутки, во второй половине дня, бригада возвратилась в свои казармы. Все это время Жуков не давал людям ни минуты отдыха, ставя перед командованием бригады все новые и новые задачи. Его поразило, что командиры его задачи понимали с полуслова, легко оценивали обстановку, принимали верные решения. Да и то сказать: почти все прошли войну, иные успели подраться не только с немцами, но и с японцами, а один командир полка даже с финнами.
– Как удалось уцелеть? – спросил Жуков у подполковника, стоящего перед ним навытяжку.
– Жена очень хотела, чтобы я вернулся, товарищ маршал, – ответил подполковник, которому вряд ли было больше тридцати пяти лет.
– Что заканчивал?
– Новосибирское пехотное училище, затем курсы «Выстрел».
– В академию хочешь?
– Хочу, товарищ маршал. Но боюсь, знаний маловато для поступления.
– В штаб округа пойдешь?
– Мне лучше бы в войсках, товарищ маршал.
– А я тебе легкой жизни не обещаю, подполковник. Ко всему прочему, будешь готовиться к академии. И практика штабной работы пригодится. Современной армии нужны грамотные и умные командиры. Готовься к переезду. Через два дня жду тебя у себя в штабе округа.
– Слушаюсь, товарищ маршал.
Вечером Жуков собрал всех офицеров бригады на разбор учения. Выступали командиры полков, батальонов, начальники штабов. Была критика и самокритика, но в целом Жукову понравилось: люди хотя и несколько опустились в этой глухомани, но еще не растеряли приобретенного на войне опыта, способны на многое, надо только не давать им расслабиться.
Об этом он и говорил, подводя итог и выступлениям и учениям. А еще о том, что нельзя дважды наступать на одни и те же грабли, что перед войной в Красной армии тоже царило благодушие и распущенность, что за это дорого пришлось расплачиваться в первые полтора года войны, что они, советские офицеры, всегда должны помнить о громадной ответственности перед страной, перед партией, перед народом и товарищем Сталиным, которая лежит на их золотых погонах.
В Свердловск Жуков вернулся поздно ночью. Сразу же поехал домой. Принял душ, поужинал и лег спать. На другой день, придя в штаб округа, зашел в кабинет начальника штаба.
– Что Штеменко? – спросил, остановившись в дверях, глядя на вскочившего генерал-майора.
– Ничего, Георгий Константинович, – смешался тот. – Задал несколько дежурных вопросов и тут же улетел. Кажется, в Новосибирск.
– Впредь, попрошу вас, Аркадий Николаевич, – четко выговаривал слова своим скрипучим голосом Жуков, – ставить меня в известность о всех ваших планах, связанных с отсутствием в штабе округа. Иначе мы с вами не сработаемся. И еще: заготовьте приказ о понижении в должности дежурного по штабу округа в день моего отъезда в бригаду за невыполнение приказа командующего округом. Приказ дадите мне на подпись.
Повернулся и вышел, оставив дверь открытой.
Глава