Матриум. Приветики, сестрицы!. Алекс Соловьев
конечно, нашему заботливому Институту Общества за то, что законы пока еще не позволяют бучей до рождения отсеивать, и потому нас и штампуется столько – едва ли не треть населения. А, может, это не из жалости к нам. Может, нами, уродками, нарочно общество-ня разбавляют, для контраста, чтобы вы на нашем фоне еще увереннее себя чувствовали. А?
Да ладно-ладно, это же очевидно, что мы, бучи, и есть уродки, это не скроешь. Тела наши – тумбы нелепые, а рудименты – это же коровье вымя: если нас раздеть догола, поставить на четвереньки и посмотреть со всех сторон, мы – самые что ни на есть коровы. Признайтесь, вы ведь тоже где-нибудь в глубине считаете, что именно из-за нас общество так медленно ползет к своему светлому будущему. Я и сама так раньше считала – до того как кое с кем познакомилась.
Нет, сестры, я не в претензии. Слава мими, до меня еще в гимназиуме дошло, какое это благо, что нам, бучам, вообще до сих пор позволено рождаться. Огромное мерси сестрам Шлиман за нашу бесценную демаристократию, я не шучу. Ведь как бы там ни было, но дорога перед маскулинами все-таки открыта, хоть она и узка, как ниточка. У нас есть всякие, там, права, – можно учиться, тренировать крео, строить свои планоме и все такое. Надо бороться с ленью и прочей ерундой – все в наших руках. Поэтому я тоже часто мечтаю, в душе я желаю славы, хочу, чтобы мной восхищались – пусть я по-прежнему всего лишь бучка-неудачница, мелкая букашка. Фантазии о моей будущей славе – это то, что дает мне силы жить.
Многие помнят великую госпожу Улузу Бинчер – ту самую, что девятнадцать лет назад якобы уплыла на Остров – так, по крайней мере, все в то время считали. Так вот, наряду с великой Марго и сиятельной госпожой Наной она была моим идеалом. Женщина с рудиментом! – вот, сестрицы, от кого я реально балдела. В детстве у меня над кроватью даже висела ее голография, на ней великая Улуза стояла на мостике над каким-то ручейком. Она была просто сногсшибательна – поза, улыбочка, а сзади – цветущие сакуры. Честное слово, она была потрясная на этой голографии, я часами могла ее разглядывать.
Вот не думайте, будто я сейчас говорю это, чтобы как-нибудь обелиться и выгородить себя за грехи, – грехов-то – ой-ой-ой. Просто с некоторых пор я стала сомневаться не только в себе одной, да и великую Улузу не случайно упомянула. Есть в жизни нашего общества темные стороны – сколько угодно темных сторон.
Помню, в тот вечер я еще доканывала себя мыслями, что великая Улуза – само совершенство, а я – бородатая толстуха в нейлоновой блузе и ленивая овца с нулевым крео и минусовым рейтингом. Как не смешно, рудимент – это единственное, что было общего между мной и великой Улузой.
Я уже говорила вам, что дом, где я жила, стоит на самой окраине Каллионы, в пятнадцатом районе. По правде говоря, это так себе район, далеко не самый лучший. Прежде я думала, что там, за задним двором, у нас что-то вроде промышленной зоны. Я даже искала это место через