Венедикт Ерофеев: посторонний. Олег Лекманов
узнать, например, списки композиторов, музыку которых он еще не слушал», – рассказывает пианист Януш Гжелёнзка.
Посетила Ерофеева в общежитии «Ремстройтреста» и сестра Нина Фролова: «Я поехала к Венедикту, его проведать. Какой-то мужичок все мне пытался что-то о Венедикте сказать, а Венедикт ему не давал, потому что мама еще была жива тогда и Венедикт скрывал, что в университете уже не учится. И я помню, вид у него, конечно, был не очень-то… Я помню, я ему еще брюки отглаживала»[249].
Совсем по-другому описывает встречу с Ерофеевым и его новыми соседями Владимир Муравьев: «…общежитие его было возле Красной Пресни. Когда я туда пришел, все простые рабочие на задних лапках перед ним танцевали, а главное – все они принялись писать стихи, читать, разговаривать о том, что им несвойственно. (Веничка эти стихи обрабатывал, а потом сделал совершенно потрясающую “Антологию стихов рабочего общежития”. Кое-что, конечно, сам написал.) Я спрашивал у Венички, как удалось так на них повлиять, но в этом не было ничего намеренного. Он просто заражал совершенно неподдельным, настоящим и внутренним интересом к литературе. Он действительно был человеком литературы, слова. Рожденным словом, существующим со словесностью»[250]. Проблема истинного вклада рабочих в «Антологию» остается открытой. Например, Пранасу Яцкявичусу (Моркусу) на вопрос «Там все стихи написал ты?» Ерофеев ответил: «Да, все сам»[251].
Некоторые из стихотворений, вошедших в «Антологию стихов рабочего общежития», сохранились. Приведем здесь три из них, впервые опубликованные Борисом Успенским.
Автором первого значится Василий Павлович Пион:
Граждане! Целиком обратитесь в слух!
Я прочитаю замечательный стих!
Если вы скажете: «Я оглох!»,
Я вам скажу: «Ах!»
Если кто-нибудь от болезни слёх,
Немедленно поезжайте на юх!
Правда, туда не берут простых,
Ну, да ладно, останемся! Эх![252]
Второе стихотворение с заголовком «Инфаркт миокарда», подписано псевдонимом «Огненно рыжий завсегдатай», который сразу же и раскрывается – автором числится А. А. Осеенко:
Сегодня я должен О. З. <очень заболеть>
Чтобы завтра до вечера Л., <лежать>
Мне очень не хочется С. <спать>
Но больше не хочется Р. <работать>
С утра надо выпить К. Д. <кило денатурата>
Потом пробежать К. Э. Т. <километров этак триста>
И то, что П. З. М. Ц. Д.
З. С. У. Б. В. С. А. Т.[253]
Жанр третьего стихотворения обозначен как эпиграмма, авторы Ряховский и Волкович, а обращена эта эпиграмма к самому Ерофееву:
Ты, в дни безденежья глотающий цистернами,
В дни ликования – мрачней свиньи,
Перед расстрелом справишься, наверное,
В каком году родился де Виньи![254]
Чтобы у читателя не возникало
Острова.
Про Веничку. С. 68.
Материалы к биографии и творчеству Венедикта Ерофеева // Varietas Et Concordia: No. 31: Essays in Honour of Pekka Pesonen. Slavica Helsingiensia Paperback. October, 2007. Helsinki, 2007. P. 503–504.
Материалы к биографии и творчеству Венедикта Ерофеева. С. 504. «П. З. М. Ц. Д.» Пранас Яцкявичус (Моркус) предлагает расшифровывать как «придется зверски мучиться целый день»), а «З. С. У. Б. В. С. А. Т.» как «зато с утра буду в состоянии абсолютной трезвости» (Про Веничку. С. 75).
Материалы к биографии и творчеству Венедикта Ерофеева. С. 503.