Сыщик. Фридрих Герштекер
там и сям выучилась музыке. Благодаря всему этому, она попала в дом леди Клив, которая обвиняет ее в краже драгоценностей.
– Которые, пожалуй, и лежат в её сундуке, – спросил Бартон?
– Я чуть-чуть было не подцепил обоих этих сундуков, – улыбнулся про себя Гамильтон, – но не решился рискнуть на это, не удостоверившись сперва в её личности. Вы знаете эту даму в лицо?
– Нет. Я её никогда не видел, – отвечал Бартон.
– И ничего также не слышали о пребывании графа Корникова в Ганновере?
– Ровным счётом ничего. Никто ничего не мог сообщить о нём и его имени нет ни в одной книге для приезжающих. Он мог быть там только проездом и вы вероятно напали на настоящий след. Во всяком случае мы должны будем обратиться к содействию полиции.
– Это уже все сделано, – воскликнул Гамильтон. – Приказ об аресте этой парочки – уже у меня в кармане и молодчик со своей дульцинеей не ускользнет из моих рук, если только вы мне дадите доказательство, что это – именно они и есть.
– Ни за что в жизни не поверил бы я, – сказал мистер Бартон, – что вы так скоро нападете на след этого обманщика. Все идет, как нельзя лучше. Кстати: сами то вы эту даму видели?
– Я ехал с ними в одном купе, – засмеялся Гамильтон, – и они наверно ни капельки не подозревали, что рядом с ними сидит агент сыскной полиции. Теперь, я думаю, мы уже не расстанемся и долго будем ездить вместе… Вот мы и дома. Теперь нам нужно похлопотать о том, чтобы наши пташки как-нибудь не упорхнули от нас завтра ранним утром. Хотите сейчас же занять вашу комнату?
– Мне нужно сначала поесть. Я умираю от голода.
– Прекрасно. Пойдемте в таком случае в столовую: в этот час она всегда бывает пуста.
Они повернули направо, чтобы войти в залу. Но лишь только Гамильтом положил руку на ручку двери, как дверь отворилась и из неё вышел граф Корников. Окинув обоих быстрым взглядом, он медленно вышел в переднюю и оттуда на лестницу.
– Это – он, – прошептал Гамильтон своему спутнику. – Только бы он вас не узнал!
Бартон невольно повернул голову вслед уходившему, но увидел только, как его тощая фигура исчезла за углом, даже ни разу не обернувшись.
– Я не уверен, – сказал Бартон. – Момент был слишком короток и он выдал бы себя каким-нибудь невольным движением испуга или удивления. В этом костюме, в синих очках и с черными усами он так мало напоминает Корника, что мне не пришло бы и в голову заподозрить его. Если только вы не заблуждаетесь… В этом деле мы пропустили даром много времени.
– Скажите, по крайней мере: разве это не его фигура?
– Фигура – безусловно его, – подтвердил Бартон, – но я его знал в лицо, – а без подготовки, как вот теперь – и при такой быстроте узнать его трудно. В котором часу завтра отходит первый утренний поезд?
– Первый – в шесть утра.
– В таком случае в нашем распоряжении ещё целый день, – сказал Бартон. – В крайнем случае можно будет задержать его силою. Не лучше ли будет, если мы поедим в нашей комнате?
– Теперь он уже вниз не сойдет, – сказал Гамильтон. –