Ищу повод жить (сборник). Любовь Звягинцева

      Засыпа́л в этот вечер Иван со счастливым чувством выполненного долга. Ему приснился страшный мужик, который ходил по деревне и «СТРАХовал» (пугал) тех, кто приволок больше «пяти дерев». За мужиком вприсядку следовал председатель.

      Ивану стало весело во сне, и он засмеялся.

      – Растёт, – прошептала бабка Зина и перекрестила его.

      «Усе́нь-баусе́нь» и галоша

      Дети пели свою колядку, хоть и нестройно, но очень старательно.

      – А почему Лёшка не поёт? – хитро улыбнувшись, спросила бабка Варвара.

      Восьмилетний Лёшка, испугавшись, что уйдёт ни с чем, тут же подхватил:

      – Молодцы! – восхищалась бабка Варвара.

      У неё уже были приготовлены горячие картофельные ватрушки. Ни одна хозяйка в деревне не умела их готовить так вкусно, как бабка Варвара. Вроде, рецепт один: ржаная мука грубого помола, картошка, подсолнечное масло… а ватрушки у всех разные.

      Поговаривали, что бабка Варвара словечки какие-то нашёптывала, когда пекла их. Только Ванюша, который пел вместе со всеми, с этим был не согласен. Он считал, что вкусные они оттого, что бабушка Варвара – самая добрая бабушка в деревне. Иногда ему даже казалось, что она добрее его родной бабки Зины, которая нет-нет да и даст Ивану подзатыльник за ослушание.

      Дети завершили свою колядку и облегчённо вздохнули.

      Бабка Варвара каждого (!) погладила по головке и каждому (!) вручила большущую ватрушку.

      Дети со смехом слетели с крыльца и побежали к соседнему дому.

      А там… жила Клашка, бой-баба, знаменитая своей жадностью, грубостью и… ещё чем-то, не понятным детям.

      Ребятня притормозила около крыльца Клашки, но, вдохновлённая предыдущими дарами, решительно постучала всеми ладошками в дверь (тем более, традиция обязывала заходить в каждый дом).

      – Валяй! Входи! – басом ответили за дверью.

      Ватага ввалилась в дом. За столом сидел Колька-Воробей (по фамилии Воробьёв), здоровый сорокалетний мужик, механизатор «широкого профиля».

      Иван с «широким профилем» был согласен, так как Колька действительно был широк в кости.

      Вся деревня осуждала Кольку-Воробья за то, что он по полгода жил «по чужим дворам», преимущественно у вдов. «Летает, как воробей!» – возмущались замужние бабы.

      Колька-Воробей искренне обрадовался. Он был немного пьян, весел и в хорошем настроении.

      – Валяйте, пойте! – приказал он.

      Дети пели, как и полагалось, старательно.

      – Я вам дам «баусень»! – донеслось