Конституция свободы. Фридрих фон Хайек
главу в конце книги. Сейчас же лишь отметим, что из-за принудительного равенства в этой области, скорее всего, кто-то не сможет получить то образование, которое он получил бы в противном случае. Что бы мы ни предприняли, нет способов предотвратить то, что некоторые преимущества, которые могут иметь – и желательно, чтобы имели, – лишь немногие, достанутся тем, кто лично их не заслуживает, или тем, кто использует их не так хорошо, как могли бы другие. Эту проблему нельзя решить удовлетворительно с помощью исключительных и принудительных полномочий государства.
Будет полезно кратко рассмотреть, как в этой сфере изменился в современную эпоху идеал равенства. Сто лет назад, на пике классического либерального движения, этот идеал выражался фразой «1а carriere ouverte aux talents» [«карьера открыта талантам» (фр.)\ Это было требование устранить все созданные людьми препятствия, мешающие некоторым расти, уничтожить все индивидуальные привилегии и сделать так, чтобы государство вкладывалось одинаково в шансы на улучшение положения каждого человека. При этом многие разделяли мнение, что, поскольку все люди разные и выросли в разных семьях, равных стартовых возможностей быть не может. В то время понимали, что обязанность государства заключается не в том, чтобы обеспечить каждому равные перспективы достижения определенного положения, а просто в том, чтобы сделать доступными для всех на равных условиях те возможности, которые по природе своей зависят от действий государства. Считалось само собой разумеющимся, что результаты будут непременно разными не только потому, что все люди разные, но и потому, что лишь малая часть обстоятельств, влияющих на исход, зависит от государства.
Концепция, согласно которой каждому нужно позволить попробовать, была вытеснена совершенно иной, требующей для всех равных стартовых условий и равных перспектив. Это, попросту говоря, означает, что государство, не ограничиваясь предоставлением всем равных условий, должно стремиться к контролю над всеми условиями, имеющими отношение к перспективам индивида, и корректировать их в зависимости от его способностей таким образом, чтобы он гарантированно имел такие же перспективы, как и все остальные. Такое расчетливое приспособление возможностей к целям и способностям индивида, разумеется, представляет собой полную противоположность свободе. Невозможно оправдать его и как наилучшее использование всего имеющегося знания, если только не полагать, что государству лучше известно, каким образом можно использовать способности каждого человека.
Когда мы пытаемся выяснить, насколько эти требования оправданы, мы обнаруживаем, что они опираются на недовольство, которое успех одних часто вызывает в менее удачливых людях, или, попросту говоря, на зависть. Современная склонность потворствовать этой страсти и наряжать ее в респектабельный наряд социальной справедливости все сильнее угрожает свободе. Недавно была сделана попытка обосновать эти требования тем аргументом, что целью