Восемь узлов. Анна Ефименко
нарек ее для себя Рыжей ведьмой и придерживался только этого прозвища.
– Эй! Мне нужно что-то от бессонницы! – крикнул он.
– Не слишком ли ты юн, чтобы просить у меня отвары? – высунувшись из окна, удивилась Травница.
Хом нетерпеливо топнул ногой:
– Тебе прекрасно известно, что у меня есть письменное разрешение Жреца требовать какие угодно книги, артефакты и ингредиенты! Не моя в том вина, что все остальные в округе уродились настолько глупыми и боги наградили умом одного меня.
– Ладно, не заводись, – устало ответила Травница, направляясь к стене, на которой сушились вязанки различных растений. – Где тут у нас лунные, сонные? Лаванда, мята… Вот, бери. И давай вали отсюда подобру-поздорову.
С этими словами она кинула ему под ноги венчик из жухлых фиолетовых цветов. Хом с трудом приказал себе успокоиться. Конечно, он мог заставить ее поднять травы и вручить их ему как следует. Как подобает, с почтением. Но сейчас ему было не до препирательств. Сейчас его интересовал один только результат дела, потому он не мешкая сунул сухоцвет во внутренний карман и без благодарностей покинул логово Рыжей ведьмы.
Вернувшись в деревню, Хом прямиком направился в аптекарскую лавку, которой заведовала Энджи, жена главы Ежевичного семейства. Аптека располагалась во флигеле особняка самой зажиточной семьи в округе. И снаружи, и внутри помещения все так и дышало траурной торжественностью да мрачной романтикой: окна, завешенные плотным черным кружевом, не пропускали свет, на подоконниках и на полу была разбросана полынь, а на полках меж склянок с пиявками и спиртовыми настойками всюду красовались огромные необработанные куски черного агата.
Сама Энджи, Ежевичная Жена, стояла за прилавком и деловито пересчитывала монеты, ссыпая их в тугие кожаные кошели. Она, как всегда, была облачена в наглухо застегнутое черное платье, а на ее лице, пепельно-сером от усталости и тяжелой работы, под глазами пролегли огромные синие полукружья.
Когда над открывшейся дверью звякнул колокольчик, аптекарша моментально подняла темноволосую голову и, увидев Хома, сухо произнесла больше себе самой, нежели ему:
– А вот и ты.
Хом дернул плечами:
– Только что был у Рыжей ведьмы за березами. Меня от нее воротит.
Одна из юных Ежевичных дочерей, протиравшая до этого полки, решила тоже поддержать беседу:
– А мне нравится Травница. Помню, как-то раз я брала у нее ростки одного деревца, и те моментально прижились в саду…
– Ты не могла бы оставить нас с молодым мистером Келли вдвоем? – перебила дочку Ежевичная Жена. Она не любила сплетни и знала, как непросто бывает покупателям сказать при посторонних, зачем они пришли в лавку, поэтому, дождавшись, когда девочка выйдет из флигеля, Энджи решила сразу перейти к делу: – Ну?! И что же такого ты не смог выпросить у Травницы, что пришел сюда?
– А что у нее есть, чего нет у тебя? – вопросом