Смерть перед Рождеством. Кристоффер Карлссон
расстегнуть верхнюю пуговицу, как под рубахой мелькает красный рубец – край здоровенного шрама на груди.
– Когда подойдут остальные? – спрашиваю я.
– Какие остальные?
– Это что, вся наша команда? Нас должно быть больше как минимум на порядок.
– Пока все, что есть, – меланхолично замечает Олауссон.
– Но ты ведь набираешь людей? Мы не можем вести расследование втроем.
Ральф пожимает плечами. Потом переводит взгляд на свои руки, как будто на текущий момент они для него – самое интересное, что есть в этой комнате.
– Ну… думаю, начнем.
За полчаса мы прошлись по всему, что известно о смерти Томаса Хебера. Показания других свидетелей подтвердили то, что рассказал мне мальчик Йон Тюрелль. Сначала во дворе появился Томас Хебер, потом еще один человек, предположительно убийца. Последний удалился с места преступления раньше, чем третий, который прятался за мусорным контейнером. Когда же этот третий появился во дворе – неизвестно, потому что этого никто не видел.
Таксист, остановившийся на противоположной стороне Дёбельнсгатан, видел, как два человека выходили с заднего двора, но не вместе. Судя по его показаниям, оба покинули место преступления почти сразу после того, как было совершено убийство. В одной из квартир с окнами на Дёбельнсгатан страдающая бессонницей дама шестидесяти семи лет поливала цветы. Она видела то же, что и таксист. При этом ни она, ни он не смогли дать более детального описания произошедшему, чем это сделал Йон Тюрелль.
– Ему шесть лет, – задумчиво повторяет Бирк. – Нашему главному свидетелю шесть лет.
– Тем не менее картина событий более-менее восстановлена, – замечает Олауссон.
– Так-то то оно так… – возражаю я. – Но в этой картине полно неясностей.
– Что ж, – замечает Олауссон, – со временем все должно проясниться.
– То есть?
Олауссон обводит наш круг глазами. Лицо его будто оживает.
– По мере того как вы будете продвигаться в своей работе, – поясняет он.
– Но для этого нам нужны люди, – настаивает Бирк.
– Посмотрю, что можно для этого сделать.
Олауссон слабо улыбается. Вопрос можно считать закрытым.
– Думаю, что тот, кто стоял за контейнерами, пробыл там не больше пары минут, – замечает Мауритцон, как будто только для того, чтобы не уснуть. – Об этом свидетельствуют следы на снегу. Их не так много. Кроме того, с большой долей вероятности это была женщина. Тридцать восьмой размер – сколько мужчин носят такую обувь?
– Возможно, я кое-что о нем уже знаю, – встреваю я и вкратце рассказываю о визите к Марике Францен, об исследовательском проекте Хереба и мейлах, которые приходили на электронные адреса института социологии.
– На нем лица не было в последние часы накануне смерти, – добавляю я. – А респондент пятнадцать девяносто девять, вероятно, и есть тот человек, с которым Хебер должен был встретиться на заднем дворе.
Теперь все упирается в дневник Хебера и «полевые исследования».
– Он как будто узнал