Смерть перед Рождеством. Кристоффер Карлссон
полиции.
– Из полиции? – переспрашивает Вальдец, поднимая одну бровь, так что на лбу образуется морщина. – И в чем же дело?
Известие о смерти коллеги он воспринял как и следовало ожидать. Голос Келе звучит механически пусто и глухо, как у человека, пережившего серьезное душевное потрясение. Келе Вальдец подтвердил, что вчера они с Хебером прогуливались в окрестностях университета.
– Как он выглядел во время прогулки? Ничего подозрительного не заметили?
– Я… я не знаю… Пожалуй, да. Он выглядел каким-то… обеспокоенным, что ли. Нервным, если вы меня понимаете.
– Кажется, понимаю. – Я киваю. – И все-таки…
– Отвечал как-то уж очень односложно… Как будто мыслями был совсем в другом месте. Я так и не понял, с чем это было связано. Возможно, с работой.
– Вы его об этом не спросили?
– Нет. А что, должен был?
В его глазах блеснула надежда, как будто отрицательный ответ с моей стороны облегчил бы его ношу. Последнее крайне редко происходит на полицейских допросах, преследующих совсем другие цели.
– Нет, – отвечаю я тем не менее, – я так не думаю. Не показалось ли вам, что Томасу Хеберу угрожает опасность?
– То, что ему угрожала опасность, чувствовал не только я. – Келе кивает. – Особенно после бойни на Утёйе. Тогда Томас только закончил свою диссертацию – и сразу оказался в центре внимания, в том числе экстремистов. Журналисты брали у него интервью, он участвовал в дебатах на телевидении. Он стал, так сказать, публичной персоной, а значит, опасен. «Правые» знали его еще со времен AFA, если вы в курсе.
– Я в курсе. Но из того, что я знаю, не совсем понятно, как все могло зайти так далеко… Я имею в виду убийство.
– Я и не говорю, что они его убили. Вы спрашиваете, не угрожала ли Томасу опасность.
– И все-таки, как вы считаете, эти группировки могли пойти на убийство?
– «Правые», вы имеете в виду?
– Да, именно.
Келе складывает руки на груди. Его голос звучит все так же механически, но взгляд оживает, в глазах появляется блеск.
– Нет, я так не думаю. Но вам следует расспросить об этом кого-нибудь другого. Я слишком плохо их знаю.
Я выкладываю на стол LOGG-документ, протягиваю ему.
– Вот что я нашел в его компьютере. Взгляните, особенно на последнюю фразу. Я затрудняюсь ее истолковать.
Келе просматривает первую страницу, поднимает глаза.
– Какое вы имели право это читать? У вас есть разрешение на взлом его компьютера?
– Когда человек умирает такой смертью, как Хебер, рано или поздно у нас появляется разрешение на все, что нам нужно.
– Эти заметки касаются его полевых исследований, это дневник ученого. Можете предъявить мне письменное разрешение?
– Я предъявлю его вам в самое ближайшее время, не волнуйтесь. Но для начала взгляните на последнюю страницу.
Келе нехотя пролистывает документ, читает запись от 12 декабря.
– Этот пятнадцать девяносто девять, должно быть, один из его