Смерть перед Рождеством. Кристоффер Карлссон
движения левого толка. То есть себя прежнего. Пока кое-кто не всадил нож ему в спину, так? И вы полагаете, что это случайность?
– Я полагаю, – в тон ему отвечаю я, – что вы, как человек вежливый, хотите убедить меня в том, что я знаю не меньше вас. На самом же деле вы компетентны куда более меня.
Гофман смотрит на меня с недоумением:
– И что же такое мне, по-вашему, такое известно? О чем вы?
– Всё о том же. О причинах, по которым вы хотите забрать у нас это дело. То, что вы мне здесь наговорили, не более чем отговорки. Такими убийствами мы занимались и раньше.
– А-а-а… Вы все-таки хотите подробности…
Гофман поднимает указательный палец. Пальцы у него длинные и гибкие, как у карманного вора или иллюзиониста.
– Раз уж вы забираете у меня это расследование, мне хотелось бы знать причину.
Гофман опускает руку, засовывает ее в карман и принимается бродить по комнате, как будто моя просьба его нервирует.
– Но я не должен и не хочу объяснять вам это. Кроме того, вы исходите из неверных предпосылок. Нет никаких «вы» и «мы». Есть только «мы», поскольку и я, и вы делаем общее дело.
– Но это вы задали такой тон, – возражаю я.
Гофман останавливается, дергает плечом.
– У вас нет выбора, – говорит он. В его голосе звучит сожаление, но как будто наигранное, граничащее с насмешкой.
– Ваших слов недостаточно, – продолжаю я. – Я хотел бы взглянуть на бумаги СЭПО, обоснование, или что там у вас…
– Разумеется, бумаги имеются, – снова перебивает меня Гофман, – иначе я не стоял бы здесь, перед вами. Но они не при мне.
– Жаль, – вздыхаю я.
– Дайте мне материалы предварительного расследования, – настаивает он. – Это сэкономит время.
– У меня их нет, – отвечаю я. – Всё у Бирка.
Гофман недоверчиво хмыкает.
– В таком случае пришлите мне их с посыльным. – Он открывает дверь. – Счастливой Лючии!
– Кто он? – бросаю я ему в спину.
Гофман замирает на пороге кабинета.
– Простите, не понял.
– Смерть Хебера – сигнал тревоги, если я правильно понимаю суть дела. Это угроза, и я хочу знать, кто и кому угрожает.
Он снова поднимает указательный палец:
– Простите…
Потом улыбается и исчезает в коридоре.
Я смотрю на стул для посетителей. Потом встаю, обхожу стол, присаживаюсь, стараясь представить себя на месте Гофмана. Он прав, сиденье ужасно неудобное. Некоторое время я сижу, пялюсь на свой собственный, за столом.
Can’t think of anything to think…
– Я… э-э-э…
Поднимаю голову – в дверях стоит Бирк.
– Что ты делаешь? – Он проходит в кабинет и закрывает за собой дверь. – С какой стати ты туда уселся?
– Я… сам не знаю.
Бирк устраивается за моим столом. Я пытаюсь представить свою голову изнутри: сплошной туман и ни единого просвета.
– Какого черта ты вообще здесь расселся? – бормочет он и трогает болты под сиденьем, словно пытается подкорректировать