Добывайки на реке. Мэри Нортон
кивнул Хендрири, – вся эта мебель из того кукольного домика, который стоял в комнате для занятий, помнишь? На верхней полке шкафа с игрушками, справа от двери.
– Разумеется, помню: ведь кое-что из этой мебели принадлежит мне, – проворчала Хомили и, повернувшись к Арриэтте и понизив голос, добавила: – Жаль, что мы не сохранили ту опись, ту самую, которую ты составила на промокашке. Помнишь?
Арриэтта, уже догадавшись, что без ссор в будущем не обойдётся, кивнула и вдруг почувствовала страшную усталость. Разговоров оказалось слишком много, да и жарко было в переполненной комнате.
– И кто всё это принёс? – поинтересовался Под. – Кто-то из человеков?
– Наверняка, – подтвердил Хендрири. – Наволочка лежала на другой стороне насыпи. Это случилось вскоре после того, как нам пришлось уйти из барсучьей норы и устроиться в плите…
– А что это была за плита? Не та ли, что валялась возле табора?
– Она самая, – подтвердил Хендрири. – Мы прожили в ней целых два года.
– На мой взгляд, слишком близко к цыганам, – заметил Под, отрезал себе добрый кусок горячего варёного каштана и густо намазал его сливочным маслом.
– А что делать? Нравится тебе или нет, приходится селиться поближе к человекам, если ты добывайка, – объяснил Хендрири.
Под так удивился, что даже забыл про каштан, и воскликнул:
– Ты добывал в таборе? В твоём-то возрасте!
Хендрири еле заметно пожал плечами и скромно промолчал, а Хомили восхищённо выдохнула:
– Вот это да! Какой у меня брат! Ты представляешь, Под?
– А я вот о чём подумал, – поднял голову Под. – Как ты поступал с дымом?
– Не было никакого дыма, – объяснил Хендрири, – ведь плита-то газовая.
– Готовить на газе! – мечтательно воскликнула Хомили.
– Мы заимствовали его из трубы, которую проложила вдоль всей насыпи газовая компания. Печка была опрокинута, ты же помнишь. Мы прорыли туннель через дымоход и провели в нём полтора месяца, но дело того стоило: у нас было три горелки.
– А как же вы их зажигали, потом тушили? – в недоумении полюбопытствовал Под.
– Так мы их не тушили: один раз зажгли – и всё. Они и сейчас горят.
– Ты хочешь сказать, что до сих пор туда ходишь?
Хендрири сдержал зевок (они сытно поужинали, и в комнате было душновато) и покачал головой.
– Там живёт Спиллер.
– О! – воскликнула Хомили. – Так вот на чём он готовил еду! Мог бы и нам об этом сказать или хотя бы к себе пригласить…
– Спиллер не мог этого сделать, – сказал Хендрири. – Обжёгшись на молоке, дуют на воду, как говорится.
– О чём это ты? – не поняла Хомили.
– После того как мы покинули барсучью нору… – начал было Хендрири, но осёкся: ему явно было немного стыдно. – В общем, в этой плите он жил сам. Спиллер пригласил нас перекусить и отдохнуть, а мы остались на пару лет…
– Но уже после того,