Скажи, что ты моя. Элизабет Нуребэк
и бесконечную нежность к ней.
Первый год Алисы. Я читала, как она училась сидеть, как стала переворачиваться с живота на спину, как в конце концов прорезались зубки. Ее первый день рождения. О празднике, когда я испекла ее первый тортик, о том, как лопнул шарик, и она разрыдалась, и как Даниэль снова ее рассмешил.
О Пернилле, которая навестила нас накануне отъезда в долгожданный маленький отпуск.
Я прекратила читать и отложила дневник на ночной столик. Продолжать не хотелось. Я встала с постели и высушила волосы. Надела леггинсы и толстовку с капюшоном. Снова взяла в руки дневник. Села на край кровати и стала вспоминать.
Пляж, белый и бесконечный. Неподвижное море. Разноцветные цветы повсюду. Немилосердная жара. Покачивающиеся деревья. Домик номер один.
Перевернутая красная коляска на песке, лежащая на боку.
Алиса, где ты?
15 августа 1994 года
Где ты была? Чем ты занималась?
Почему тебя не было там? Почему ты ничего не слышала?
Почему ты не заметила, как она исчезла?
Одни и те же вопросы, снова и снова.
Я отлучилась совсем ненадолго. Ведь правда? Я была в двух шагах.
Они думают, что я с ней что-то сделала. С моим собственным ребенком, с моей доченькой. Они думают, что я убила ее. Я вижу это по ним, по их лицам, по тем взглядам, которыми они обмениваются. Слышу по их голосам.
Я совершила нечто непростительное. Самое страшное прегрешение, какое только может совершить мать. Я не смогла уберечь своего ребенка. Оставила ее одну. Меня не было рядом, чтобы защитить ее.
Она спала в своей красной коляске, стоящей между деревьями. Я отошла по пляжу буквально на несколько шагов. Сидела там и размышляла. Всего несколько минут.
Они спрашивают, почему я ничего не заметила. Они говорят, что пора рассказать правду. Расскажи все, как есть, все равно все выяснится.
Я рассказывала, я разъясняла. Раз за разом, раз за разом.
Она не могла сама перевернуть коляску. И я услышала бы, если бы она проснулась. Я отсутствовала совсем недолго. Я была рядом.
Кто-то украл ее. Но кто может украсть чужого ребенка? Это невозможно. Никто не ворует детей. Она где-то здесь. Возможно, кто-то позаботился о ней. Поскольку я не смогла этого сделать. Ее юная, незрелая, эгоистичная мать, которая отошла от коляски.
Она найдется. Она должна найтись. Скоро она вернется. Не может быть, чтобы она сама перевернула коляску, заползла в воду и утонула. Она не могла этого сделать, это невозможно.
Где ты, Алиса? Ты плачешь? Кто-то держит тебя сейчас на ручках?
Мы искали везде. Никаких следов, ничего. Но она где-то здесь, я это чувствую. Вернись ко мне. Услышь, как я зову тебя. Вернись. Ты должна найтись.
Ты для меня все. Ты моя плоть и кровь. Без тебя я не хочу жить. Ты в моей крови.
Мама бормотала что-то себе под нос, роясь в ящике кухонного шкафчика.
– Стелла, куда ты засунула открывашку? –