Дороги скорби. Павел Серяков
дело, – прорычал он себе под нос и, оглядевшись по сторонам, увидел мальчишку, идущего к въезду в село. «Мальчуган сойдет», – решил он и, резво повернув коня, пришпорил.
Волдо не успел сообразить, что к чему. Он сошел с припорошенной снегом дороги, дабы пропустить несущегося во весь опор ездока. Мысли его были заняты совсем иным, и, когда всадник схватил его за загривок, он выронил ведра.
– Не барахтайся, сука! – гаркнул ездок. – Переломаешься только! – Он, не сбавляя хода, втащил Волдо к себе и еще раз пришпорил. Перепуганный мальчик попытался укусить своего похитителя, и тот не раздумывая ударил его по лицу. Мальчишка потерял сознание и обмяк.
– Так-то лучше, – произнес всадник и, увидев топор за поясом своей жертвы, извлек его и отшвырнул в сторону. – Так-то лучше.
Когда Волдо пришел в чувства, первыми, кого он увидел, были сыновья барона, склонившиеся над ним. Огонь костра с треском пожирал хворост, непродолжительный снегопад кончился, но его хватило для того, чтобы серый лес нарядился в тонкую белую шаль. Его положили на шкуры, и по пробуждению старший из братьев протянул ему бурдюк с брагой:
– Хлебни, щегол. Согреешься.
– Что со мной будет? – испуганно хлопая глазами, спросил Волдо. – Зачем я вам?
– Ничего с тобой не будет, – сказал Сик. – Развлеклись – и хватит. Вставай и иди к родителям.
– Мы уже обсуждали это, – голос Гуннара был холоден и отстранен. – О том, чтобы отпустить его просто так, не может быть и речи.
– Он ребенок!
– И что? – в разговор вступил Лотар. – Как тебя зовут, оборванец?
– Волдо.
– Волдо, ты знаешь этот лес?
– Знаю.
Лицо Гуннара просияло улыбкой.
– Хорошо знаешь? – спросил он.
– Хорошо.
– Лотар, проси, что хочешь, – Сик умоляюще глядел на младшего брата, осознавая, что от остальных людей, собравшихся здесь, помощи и поддержки ожидать не следует. – Лотар, это просто жестоко! То, что ты вытворял во время объезда, еще можно понять, но не это.
– Заткнись! – Гуннар, не сдержавшись, врезал хлесткую пощечину брату, но тот не отреагировал на нее и продолжил, приложив ладонь к налившейся алым щеке: – Лотар, я прошу тебя. Не надо этого делать.
– Братец, ты же хотел поохотиться. Хотел же зверька какого-никакого загнать.
– Сучара, это не охота!
На сей раз Гуннар крепко и исподтишка приложил брата в солнечное сплетение. Не помог даже тулуп. Брат бил сильно и наверняка. Сик упал и, тщетно пытаясь продохнуть, хрипел, лежа на снегу. Люди, глядевшие на все это действие, молчали. «В конце концов нам платит их отец», – думал каждый.
– Еще слово – и ты окажешься на месте сопляка, – прорычал Гуннар. – Хватит скулить, это всего лишь голытьба.
– Мальчик, – Лотар присел на шкуры и положил руку на плечо пленника. – Ты такой тощий. Недоедаешь, видимо.
Волдо не отвечал.