Культурные особенности – II. Божья воля. Александр Зарубин
успел подумать Эрвин, прежде чем сидящий заговорил:
– Удачной ли была охота?
Голос низкий, спокойный. Вроде и приветливый, только глаза смотрят мимо людей – вдаль, на вырезанную на потолке драконью морду. Харамбе в ответ поклонился. Низко, Эрвин увидел, как свились узлом мышцы на его шее. И изумленно сморгнул. За сегодняшний день он увидел больше поклонов, чем за все предыдущие дни на этой планете.
Вышла женщина, протянула вошедшим чашу воды. Поклонилась тоже. И низко – на височной дуге, сталкиваясь, прозвенели серебряным звоном мониста.
Эрвин от удивления сморгнул опять. В дороге Миа с Лианной нет-нет да кивали Ирине, на стоянке девчонки из Фиделиты – своей маме Кураж. Но тихо, украдкой, пока их мужики не видят. Он сам, старый Яго или Хуан – председатель такого не удостаивались ни разу.
«И нафига?»
Вопрос на губах так и увял, невысказанный. Золотозубый шагнул вперед. Как-то лихо, они с Харамбе тихо поменялись местами – один неслышно перетек с первого места назад, другой – развернул плечи, приосанился, выступил – как то враз занимая весь, еще не занятый королём, сектор обзора.
– Удачно, король. Мы прошли до ежей и убили колдунью, осквернившую дыханием синее небо.
У убитой была игривая челка и юла на щеке – тонкая, выжженная черной вязью из точек. Скребущий, растянутый скрип – вдруг, Эрвин удивился, когда услышал его. Понял только потом – это во рту скрипели, крошась, его собственные зубы. Синее небо, курвасса их мать, со всеми синонимами. Чем помешала-то? Золотозубый стоял спиной к нему – не видел, не слышал.
– Все по твоей воле, король.
– Как всегда, да. Только я просил взять ведьму живой.
– Чужеземцы в долине. Звездные и крестовые люди из городов. Их машины вошли в твою долину. Большие, тяжелые машины.
Золотозубый взял паузу, кивнул королю еще раз, словно предлагая тому самому оценить масштабы отведенного от него бедствия. Король паузу выдержал – спокойно, позволив себе лишь чуть поднять бровь в невысказанном – и что?
Пауза кончились. Золотозубый снова кивнул и продолжил, сверкнув на короля металлом тусклой улыбки:
– Они пересекли наш путь, а мы – их. Остановили. И взяли пленных.
– И это, король. – Харамбе скользнул вперед, протягивая тому на обеих руках сверкнувшее вороненой сталью ружье. Эрвинову «Лаав Куанджало». Едва не столкнувшись с золотозубым плечом – тот как раз поворачивался, готовя палец к торжественному, плавному жесту. На Эрвина хотел показать. Пальцы короля сомкнулись на ложе. Король поднял винтовку у глазам, посмотрел – внимательно, Эрвин опять дернулся, пожалев что не у себя дома, в школе. Пальцы у «короля» тонкие, нежные. Эх, указку бы взять, их старую, буковую, из школы, что осталась за небом, в родных краях. Взять, размахнуться, да по этим пальцам. Чтобы знали, как хватать что ни попадя.
Взгляд