Четыре фрейлины двора Людовика XIV. Октав Фере

Четыре фрейлины двора Людовика XIV - Октав Фере


Скачать книгу
даже лишней благосклонности я ничего более не вижу, кроме простой учтивости с вашей стороны; не разочаровывайте же одну из самых преданных вам подданных.

      Все это было произнесено с грацией, смягчающей строгость выражения, но с выражением решимости, доказывающей некоторую силу характера.

      – Значит, я должен отчаиваться? – сказал Людовик XIV, отступая.

      – Непременно, государь.

      – Не смотря на то, что вы выдаете себя за искреннего друга короля, вы без всякого сожаления и стыда причиняете ему сильное огорчение?

      – Я испытывала бы гораздо больший стыд и большее сожаление, если б приняла страсть, на которую отвечать я не в состоянии, и выказала бы чувство, которое мне никогда не позволит испытать одно лишь благоговение пред вашем величеством.

      – Вот благоговение, которое сделает меня очень, несчастным!

      – Не верьте этому, государь, соблаговолите только обратить ваше внимание на прохаживающихся там личностей, в глубине большой галереи: ваше величество тотчас же найдет там прелести, заслуживающие более внимания, нежели мои, и сердца, которые, сами не отдавая себе в том отчета, уже сильно за вас бьются.

      – На самом деле, – сказал монарх, уязвленный наконец столь сильным сопротивлением и считавший, что для поддержания своего достоинства не должен позволять себя долее мистифировать эту простодушную восемнадцатилетнюю девушку, – вы очень может быть правы, сударыня, я не простил бы себе если б поколебал столь твердую добродетель.

      – Я пойду поздравить с этим вашу обер-гофмейстерину.

      Все это произошло в боковой гостиной, смежной с большой галереей и комнатой Людовика XIV в Версальском дворце.

      Двери были открыты, везде был народ, можно было видеть тех личностей, о которых говорила девица Бовё.

      Но, по всегдашнему придворному обычаю, как только замечали короля разговаривающим с кем-нибудь дружеским образом, тотчас же скромно удалялись, без всякого принуждения; этот разговор, происходивший перед картиной Ле-Брён, недавно только что поставленной в гостиной, имел вид простого рассуждения о живописи.

      Впрочем, этот государь привык очень мало говорить с мужчинами в собраниях, где находились женщины, он приберегал свою любезность и свой ум для последних.

      Г-жа Монтеспан находилась в галерее, где, хотя и выказывала притворную живость и развлечение с окружавшими её придворными, но все-таки не теряла из виду двух действующих лиц этой маленькой комедии.

      При виде идущей к ней фрейлины, совершенно красной, но без замешательства, и читая со своим обычным искусством в чертах короля какое-то принуждение и неудачу, плохо скрываемую улыбкой, она всё поняла.

      И тогда, подходя к ним, чтоб сократить им половину дороги, она сказала:

      – Ну, что же! Согласились ли вы в достоинствах этой картины?

      – Это невозможно, – отвечал король; – у нас не одинаковые понятия насчёт живописи; девица Бовё и я понимаем искусство совершенно различным образом.

      – Ах! как? неужели, дорогая


Скачать книгу