Четыре фрейлины двора Людовика XIV. Октав Фере
обман – предоставлять всё чужим; необходимо поддерживать друг друга, когда у нас с вами в жилах течет та же кровь.
– Я не нахожу слов, чтоб вас благодарить.
– Не благодарите меня; будьте только послушны моим наставлениям, и я буду довольна. Видите ли, дитя мое, король с некоторого времени чем-то очень озабочен; ведь он такой добрый властелин! Общественные дела его сильно измучили; наши победы на суше и море не возвратили ему даже его обычного расположения духа, потому что последние происшествия в Париже, эти ужасные случаи отравления, его очень огорчили. Это уже нам, нам, которые его так нежно любим, нам, которые имеем честь и счастье принадлежать к его двору, следует ничем не пренебрегать, даже своей собственной личностью, чтоб только возвратить ему его веселость и. спокойствие. Король, моя дорогая кузина, есть сердце и душа всей Франции, когда его величество страдает, то все в стране изнывает. Вы понимаете это, неправда ли?
– Конечно, маркиза, – сказала фрейлина, с жадностью принимая каждое слово этого высоко-дипломатического разговора и особенно поражаясь двойным значением, замеченным ею в некоторых словах маркизы. – Конечно… но чем же могу я способствовать столь желаемому результату?
– О! Боже мой, без большого, быть может, усилия, пользуясь просто только самым естественным образом той восхитительной красотой, той изысканной грацией, которою вы обладаете.
– О, маркиза!.. – воскликнула Мария Фонтанж, краснея до ушей, но улыбаясь от удовольствия слышать этот комплимент, так горячо высказанный, – удивительная вещь! – высказанный другой же женщиной, и женщиной, уверенной в том, что сама обладает несравненной красотой.
– Не смущайтесь же, дитя мое. Да, вы прелестны: я уверена, что это будет, или лучше сказать, что это уже давно мнение короля. Но его величество до сих пор видал вас лишь мельком, в театре. Я хочу, чтоб он узнал вас короче и лучше бы вас оценил.
– Вы могли бы меня сделать очень гордой, маркиза, если бы я не была уверена, что вы лишь из снисхождения восхваляете мои достоинства гораздо более, чем они на самом деле этого заслуживают.
– Значит, это дело решённое, я сегодня же вечером особо представлю вас королю… Я думаю, что мне совершенно лишне просить вас быть любезной, грациозной и быть послушной ко всему, что он пожелает. Даже если случай или вдохновение явятся прежде его желания, то ему ведь необходимы безыскусное чувство и искренняя преданность!
Маркиза окончила эту речь глубоким вздохом, с совершенно театральным эффектом. Потом, полагая, что она достаточно сказала для первого раза, она проводила фрейлину до самой двери её комнаты, держа её за руку, и, целуя её в лоб, как и при встрече с нею, она прибавила:
– Идите, маленькая кузина, готовьтесь принарядиться и сделаться вполне прекрасной; я сама приду присутствовать при вашем туалете; я окончу его.
– Как! маркиза… – проговорила девица Фонтанж в припадке смущения от излишнего счастья, – это значит…
– Нынче же вечером мы начинаем наш план действия! Старайтесь принарядиться! Старайтесь