Хроники русского быта. 1950-1990 гг. Олег Валерьевич Куратов
родился и сформировался как личность в моей родной, очень мною любимой Шуе. В 1942г мой отец погиб на фронте, и мы остались вчетвером: мама, бабушка, мой старший брат и я. Как и все другие шуяне, мы выживали за счёт выращивания картошки: каждую весну, лето и осень мы садили, пололи, окучивали и выкапывали картошку и отвозили её на деревянной тележке в коммунальный погреб нашего коммунального дома. Участки нам «давали» либо у Марьиной Рощи, либо на Осиновой Горе. Это продолжалось вплоть до моего окончания школы и уезда на учёбу в институт.
Прошло шестьдесят лет. За это время человечество и мы, шуяне в том числе, полностью изменили окружающий мир. В космосе летают тысячи сложнейших аппаратов; изображение и звук передаются хоть из Лихушина, хоть с Марса в любую точку земного шара; непредсказуемо развились транспорт и связь; больных людей ремонтируют как машины, вживляя в них здоровые запчасти; нашими мозгами и руками созданы атомная энергия и страшное ядерное оружие. Этот список изменений мира невозможно завершить. Но…
В течение этих шестидесяти лет я постоянно бываю в Шуе у своей родни. Я вижу, как мои родные и многие другие шуяне точно так же, как 60 лет назад, вручную сажают, окучивают и выкапывают картошку на той же самой истощённой земле у Марьиной Рощи и точно на таких же деревянных тележках везут её домой. Делают они это в свободное от работы время. И я спрашиваю себя: в чём дело?
Почему этого нет в других странах, которые во многом отстают от нас по интеллектуальному потенциалу и по богатству территорий и недр? Почему каждую осень (весну) шуяне месят невообразимую грязь на всех улицах и во всех дворах? Почему так и ходят за водой к той самой колонке, из которой я пил воду более полувека назад, и не проведут её в дом, стоящий в двадцати метрах? Почему сейчас, в двадцать первом веке, у подножия городского сада убогие, бедные старушки, точно такие же скорбные и немощные, как в моём детстве, пасут точно таких же худых, облезлых коз? Список этих «почему» также невозможно завершить.
Когда я бывал в других странах, я беседовал со своими ровесниками, у которых тоже погибли отцы и которые тоже, будучи младенцами, были ввергнуты в голод и разруху. Они рассказывали мне, как сажали и возили на таких же тележках ту же картошку. Но, добавляли они, это скоро кончилось. Сейчас тот, кто занимается выращиванием картофеля, не занимается ничем другим; всё остальное он покупает на деньги, вырученные от продажи выращенной им картошки. Он сажает продуктивные сорта, удобряет почву специальными препаратами, делает всё это с помощью машин. Они очень раздражались, если я спрашивал: этому способствовал план Маршалла? Нет, говорили они, совсем нет! Просто так должно быть. Не было бы этого плана, был бы какой-то другой план, не в плане дело. Дело в разумном разделении труда, в соблюдении правил и законов, в их постоянном совершенствовании, в антимонопольной политике, в рациональности и целесообразности, – в общем, далее шло полное непонимание друг друга, хоть на их, хоть на нашем языке.
Когда я беседую о своём