Под игом чудовищ. Книга 2. Андрей Арсланович Мансуров

      Заткнул ей пасть кляпом, да закрепил полоской ткани. Ну вот: порядок! Теперь только головой мотает, мычит, да рычит. Ну и ещё смотрит. А уж как смотрит!..

      Куда там любой змее.

      Ладно, похоже, кости правой ступни полностью раздроблены и напоминают теперь, скорее, обломочки щебня. Мелкие обломочки: губки тисков сошлись до расстояния в полдюйма. И дальше не позволяет продвинуться даже удлиняющая рычаг труба. Стало быть – переходим к левой ножке. Но перед этим…

      Подошёл я к жаровне. Вынул оттуда особенно хорошо разгоревшуюся головню. Показал ей: вот, голубушка, полюбуйся!

      После чего спокойно и аккуратно подложил пылающее смолистое поленце на решётку под её сиденьем.

      А сиденье, на котором она сейчас сидит (Простите уж за тавтологию!) тем, чем положено сидеть, сделано из тонкого медного листа – не больше одной десятой дюйма в толщину! То есть – прогревается быстро. А то, что на ней нет никакой одежды, гарантирует, что это тепло поступит как раз туда куда надо – без потерь и заминок.

      Вижу, не прошло и полминуты, как оказал огонь своё действие: глаза выпучились, словно сейчас выскочат из орбит, дама стала выть, рычать, и извиваться, и даже делать попытки встать. И это – несмотря на то, что изуродованная правая ножка ну никак ей в этом помочь уже не может! Впрочем, как и прикрученные намертво к подлокотникам ручонки. Как не поможет и то, что она начала бешено дёргать плечами, так, что затряслись, словно сейчас оторвутся, милые упругие груди, и слёзы так и брызнули из остававшихся до сих пор сухими, выразительных миндалевидных глазок. Сейчас вытаращенных, словно у рыбы-телескопа. Похоже, про «гордость» моя подопечная наконец забыла: теперь жалобно поскуливает и постанывает в промежутках между заглушённым кляпом рёвом – словно побитая собачонка!

      Вот так, милая моя!

      Я всегда найду способ поставить на место и прищучить любых «гордячек»!

      Ну ладно: буду гуманным. Тем более, что мне ещё этой её штучкой, что сейчас рискует превратиться в подгоревший лангет, пользоваться! Я же не чудовище какое-нибудь, чтоб вот так, сразу, оставить девушку без кожи на самом причинном месте! Мне достаточно, если оно просто будет покрасневшим, словно панцирь у варёного омара.

      Факел убрал на место – в жаровню. А на нижнюю поверхность её сиденья плеснул водички из миски, стоящей для такого случая тут же, рядом.

      Ух, как там, под сиденьем, зашипело, и пар так и повалил!

      Дама изволила что-то промычать невнятное, (А ещё бы – с кляпом во рту не больно-то поговоришь – внятно!) подкатить к небу снова сузившиеся до нормальных размеров глазки, и потерять сознание.

      А ничего.

      Никуда она (Ха-ха!) не денется, так что пусть себе «отдыхает».

      А я пока позавтракаю.