Еще один день. Станислав Вторушин
неверным, начинал метаться по стенам комнаты, высвечивая совершенно неожиданные предметы. В последний раз из темноты выпрыгнула и заметалась по стене тень от гитары, которую Андрей, уходя, прислонил к изголовью кровати. Несколько мгновений тень стремилась вверх и, казалось, вот-вот коснется потолка. Но ожившее под ножницами пламя успокоилось, и все двинувшиеся в самостоятельную жизнь тени притихли тоже и заняли каждая свое место. Татьяне гитарное отражение напомнило о недавних мелодиях, которые тут же связались с образом музыканта, и она спросила:
– Ты на гитаре играешь? И вообще на каком-нибудь инструменте играешь?
– Мне слон на ухо наступил, – глухо ответила Светлана. – А гитару мне подарили. У нас года три назад такая мода появилась: гитары дарить. Играет человек, не играет, а гитару ему в какую-нибудь памятную дату поднесут. Откуда такая мода взялась – не знаю…
– Интересно… В Челябинске тоже такая мода была. Да и сейчас еще осталась. Идет компания, все с рюкзаками. И почти к каждому рюкзаку приторочена гитара. Она создает настроение. Особенно в турпоходе.
Татьяну тянуло говорить, но она не знала, с чего начать, чтобы не обидеть Светлану. Она боялась сказать «что-то не то». Может показаться странным, что за два дня, которые они провели вместе, у них ни разу не зашел разговор об Андрее. Но до сегодняшнего вечера они даже не подозревали, что Андрей их общий знакомый. А оказывается, он был не просто знакомым.
В это время далеко за стенами дома раздалось торопливое «тух-тух-тух», словно там пытались оживить кого-то. Светлана приложила палец к губам, требуя тишины, и удовлетворенно сказала:
– Электростанцию запускают.
И тут же висевшая над столом под зеленым шелковым абажуром (только сейчас Татьяна обратила внимание на абажур и заметила, что он зеленый) лампочка несколько раз робко подмигнула и засияла ровным, напористым светом.
– Совсем другое дело, – удовлетворенно сказала Светлана.
– А по-моему, исчезла романтика, – прищурившись, сказала Таня. – До этого у меня было такое чувство, будто я ночевала в стогу свежего сена, дышала таким настоем, что никакой француз ни в каких своих духах не придумает, а меня перетащили на кровать, сунули под одеяло, и вся прелесть исчезла.
Светлана резко повернулась, какое-то время рассматривала Татьяну, потом колко спросила:
– Тебе в стогу часто приходилось спать?
– Не часто, но приходилось.
– Сколько за всю жизнь: раз, два, четыре?..
– Не знаю, – пожала плечами Татьяна. – Но раза три наверняка.
– С парнем? – Светлана впилась в нее взглядом, ожидая услышать то, что хотела.
– Да ты что, с парнем? – испуганно отшатнулась Татьяна. – Мы с девчонками спали на сеновале, когда на уборку в колхоз ездили.
– Какое же это спанье? – разочарованно протянула Светлана.
– Слушай, Светка, вы с Андреем жили? – дрожащим голосом спросила Таня. – Как муж и жена я имею в виду?
– В том-то и