Джентльмены против игроков. Сборник
ее отца, нам тоже стало не до веселья. И даже тот факт, что как раз тогда наш полковой поставщик отправил карабинерам большую партию «Дойца-Гельдерманна»17 урожая 81-го года, не мог вернуть нам хорошее настроение.
Майор переживал больше всех. Мне даже кажется, что он принял ситуацию ближе к сердцу, чем сам полковник (кстати, майор-то как раз был единственным, кто по старой дружбе попытался намекнуть ему, что, мол, не стоит покупать те проклятые акции). Наверное, Эррингтон, понимая, что позор банкротства станет для его старого друга смертельным ударом, винил себя в том, что высказал свои предостережения недостаточно настойчиво. Ну и еще – кажется, он совсем по-особому относился к дочери полковника. Мы не могли с уверенностью это утверждать: майор был человек сдержанный, даже, пожалуй, застенчивый; он свои чувства очень по-английски скрывал так тщательно, словно они были позорными недостатками. Но все-таки иной раз удавалось заметить, как теплел его взгляд, устремленный на юную Виолетту. То есть у каждого из нас теплел, однако у него – иначе. Во всяком случае, так нам казалось.
Полковник имел обыкновение после ужина удаляться в свой кабинет. Это не означало намерения остаться в одиночестве: каждый, кто последовал бы за ним, оказывался там желанным гостем. Майор Эррингтон и несколько офицеров, включая и вашего покорного слугу, обычно как раз следовали туда – и майор с полковником садились играть в вист друг против друга, а мы, все остальные, либо тоже вистовали, либо просто становились вокруг стола посмотреть на игру. О, уверяю вас, там было на что посмотреть! Полковник всегда оставался игроком не просто азартным, но поистине великолепным, причем играть он предпочитал на крупные ставки. Близок ли он был к банкротству, далек ли – от этого ничего не менялось: по крайней мере в офицерском собрании полковник считал для себя делом чести придерживаться прежнего кодекса.
А вот поведение майора в последние дни стало несколько странным. Одно время он вообще отказывался играть на деньги, но недавно, как раз когда с полковником произошла эта неприятная история, этому правилу изменил. Не просто ответил на традиционный вызов полковника, но, похоже, косвенно побуждал его повышать ставки – и вообще играл как человек, очень озабоченный выигрышем: крайне внимательно наблюдал за сдачей карт, следил, чтобы все денежные ставки сразу выкладывались на стол… В тот день майор был прямо-таки сам на себя не похож: он нервничал, грубо ошибался в игре – но фортуна все равно оказалась на его стороне. Тяжело было наблюдать, как в результате этой игры полковник, и так-то потерявший почти все, делается еще беднее, а самый богатый человек полка – еще богаче. Однако майор по-прежнему был для нас эталоном чести, поэтому мы верили: если он поступает именно так, а не иначе, значит, для того есть особенно веские причины.
Да, так думали все мы… кроме одного. Низкорослого и юного секонд-лейтенанта Петеркина приписали к Третьему Карабинерскому совсем недавно, но он вообще был из
Знаменитая марка шампанского, производимая с 1838 по сей день, хотя сейчас она официально именуется просто «Дойц».