Заблудшие. Денис Гербер
по берегу. Тропы тут не было, но временами попадались человеческие следы: здесь – камень чуть сдвинут на рыхлой земле, там – травка подмята.
Резвая белка спрыгнула с сосны, скачками пересекла дорогу и скрылась в зарослях. Чтобы прогнать дурное знамение, Никита поднял с земли прутик, разломил надвое и бросил половинки в разные стороны.
Внезапно раздались человеческие голоса, заржали лошади. Никита замер. В другой раз он без опаски пошёл бы навстречу, но тут поостерёгся – уж слишком много странного происходит. Он пробрался через кусты и глянул на реку. Сердце волнительно ёкнуло – словно бабу голую в бане подсмотрел.
На другом берегу маячили четыре всадника. Они осматривали реку, махали руками и что-то орали друг другу. Лошади, под завязку навьюченные барахлом, опасливо перебирали ногами. Один из мужиков – видимо, главный – указал место для брода и дал отмашку. Всадники один за другим ступили в бурную речку.
Вначале всё шло неплохо, но дальше они погрузились аршина на два, и течение сбивало лошадей. Река неслась стремглав, закручивая пенные валы. Вода подмачивала вьюки, наполняла высокие сапоги, хлестала о сёдла. Лошади ржали, косясь на поток. Всадники сдерживали животных, прокладывали путь не спеша – они понимали, что главная опасность для коней – это не течение, а острые камни на дне.
Наконец все четверо перебрались. Они спешились недалеко от кустов, где укрылся Никита.
– Хвала Господу, переправились, – сказал главный – смуглый мужик с хорошей выправкой. Он легко сошёл бы за офицера, если надеть форму и сбрить трёхдневную щетину.
– Нет, барин, не мы переправились, а бог нас перенёс, – возразил другой – видом попроще.
– Я уж трухнул малёхо, – покаялся третий. – Грешным делом водочку в реку брызнул – духов задобрить.
– А ты чего молчишь, Гурьян? – спросил главный четвёртого.
– Чего мне, Кондрат, голосить? – отозвался тот, стряхивая сырость с бороды. – Чай не первый раз тут мыкаюсь. Это вам в новинку, а я этим бродом два года хожу.
– Так и мы не впервой, – подбодрился один из мужиков.
– Не впервой… А толку – как от порошка в глазу, – осадил его Гурьян. – Ты, блудила, только в обратку ходил. Там много ума не надо.
– Видать, ты – самый умный.
– Поумнее некоторых! Дальше пойдём – мурцовки хлебнёшь полным рылом. Привык, видите ли, с пустыми лошадьми гулять, да из бутылки закуделивать!
– Ишь чо! Лошади пустые! Груз может и невелик, но подороже того, что сейчас везём. Не ради же этого пойла стараемся!
Мужики сблизились, распетушились, едва не бросались в драку.
– Хорош атаманить, Гурьян! – прикрикнул Кондрат. – Успеете покудахтать, когда вернёмся. Сейчас идти надо. Вон – изморочь никак не проходит, дорога скользкая, а нам в гору переть.
Они угрюмо осмотрели путь. Если на другом берегу возвышался крутобокий прижим, который полдня пришлось бы обходить, то с этой стороны хоть и был каменистый взлёт, но не такой страшный.
– Двинули! –