Заблудшие. Денис Гербер
глядел на мальчика. «Думает, я сейчас его вопросами засыплю, – усмехнулся про себя Никита. – Хреном тебя по башке! Ничего не скажу».
После перекура двинулись вверх по склону. Опять появилось что-то похожее на тропку. Уже не было нужды с опаской глядеть под ноги, выбирая место для шага, и дурные мысли полезли в голову – настырно, как черти в хату без образа. Главная дума заключалась в том, куда и зачем его ведут. На какое поручение его подписал отец Зосима? Не от того ли сгинул Алёшка Люблин? Видно, потому и молчат все – и священник, и Батоха. Не раскрывают подробности, чтобы клиент не убёг. Может, отец Зосима, как и ламы, решил с духами договориться? Может, его, Никиту, ведут как телёнка на убой? – хотят духов жертвой умаслить. Выходит, он и есть тот самый жэмхег – лучший кусок мяса, который в дар поднесут. Никита отогнал жуткие мысли. Нашёптывает тот, кто за левым плечом прячется, – старается отчаянье вселить. Послушаешь его, так он начертомелит, наговорит такого, что и сам себя в погибель сведёшь.
Склон набирал крутизну, на заросшую травой поверхность всё чаще выглядывали скалистые выступы. Вскоре путники уже почти ползли вверх, цепляясь руками за острые камни. Заплечник у Никиты тяжелел, будто чья-то гадкая рука тянула назад. Наконец они взобрались на седловину перевала. Здесь, как обычно, дул студёный хиус. Отдыхать было зябко, они недолго перевели дух и спустились в узкое каменистое ущелье. Сыпуха постоянно уходила из-под ног. Приходилось скользить, как на лыжах, время от времени тормозить, упираясь в крупные камни.
Добравшись до узенькой травянистой опушки, они присели. Никита снял ичиги и перемотал портянки, освободив их от песка и набившейся каменной мелочи.
– Путь-то запоминаешь? – спросил Батоха. – Другие разы будешь сам ходить.
– Дойду, не боись.
– Молодой, памяти много, – согласился бурят и широко зевнул, не удосужившись прикрыть рот ладонью.
– Смотри, чтоб бесы душу не вынули, – поостерёг его Никита.
Внизу, на тёмно-зелёном ковре долины червяком извивалась речушка. Кое-где по её берегу росли корявенькие сосёнки. Спустившись, Никита с Батохой уселись на берегу перекусить. Бурят достал лёпешки и два куска вчерашнего мяса, завёрнутых в промасленную тряпку.
Угомонив голод, Никита разулся и остудил пылающие ноги. Его одежда, промокшая в начале пути, уже обсохла на ветру, иссушилась телесным жаром. Солнце пригревало, было хорошо и безмятежно. Отдыхая, он позабыл о недавних мрачных думах, как о позавчерашнем кошмаре.
– Видел птицу белую, когда спускались? – спросил Батоха. – Над нами летела. Хороший знак. Очень хороший!
– Я под ноги смотрел. Что за птица?
– Посланница Уурак Саган Тэнгэр – покровителя нашего. Она хондогорам дорогу показывала, когда мы в эти места шли.
– Откуда?
– Предки из Монголии вернулись. Там много гнёта и войн было. Бурные реки преодолели, горы перешли и в Тункинской долине остановились, как птица указала. У русских подданство приняли, табилта получили.
– Почему