Суворовский алый погон. Николай Шахмагонов
сделал паузу и внимательно посмотрел на Николая, словно испытывая его этим взглядом. Затем спросил:
– Будешь терпеть? Не боишься?
Николай ответил уверенно:
– Не боюсь!
– Очень хочешь стать военным?
– Да, хочу. Помогите, если можете, – попросил Николай. – Придумали в военкомате, что горло плохое. А чем оно плохо? Делайте всё, что нужно. Я выдержу!
– А вот это мы сейчас и посмотрим, что там с горлом. Правда, ведь моё мнение тут ничего не стоит. Они сами с усами там.
Николая усадили в кресло, напоминающее стоматологическое. Конечно, оторопь взяла, не без этого.
И опять пошло: «Открой рот, скажи: «А-а-а!»
– Н-да, – проговорил врач. – Ничего уж такого плохого не вижу. Но лечить надо, причём не обязательно этими всеми живодёрствами. Есть много всяких способов…
– Извините, но мне нужно сегодня, сейчас же. Иначе и лечить надобность пройдёт. Сам вылечусь, закалкой.
– Ух ты какой молодой человек! Решительный. Быть тебе командиром. Ну что ж, коли так, приступим.
Врач взял какой-то прибор, напоминающий паяльник, включил его, подождал. Сказал:
– Откройте рот, молодой человек.
Сестра моментально заложила кусочки ваты, а врач сказал:
– Сейчас немного жареным мясом запахнет. Не бойтесь. Так и должно быть.
Было больно, очень больно, искры сыпались из глаз, но Николай терпел, сидел, не шевелясь. И действительно пахнуло палёным мясом…
– Ну, вот и всё! – сказал наконец доктор. – А теперь домой. И лежать! И молчать, ни слова не говорить. Должно поджить немного. Время необходимо для этого.
Он ещё о чём-то предупреждал, к примеру, что есть и не пить тоже некоторое время не стоит. Но Николай не слушал, он сосредоточился на борьбе с болью. Он думал о том, поможет или не поможет то, что сделали в этом кабинете.
Поблагодарили, вышли.
Это с мамами рекомендации врачей выполняются. С папами не всегда.
Вот тут, ну прямо как очередное испытание.
Очередь кружилась на площадке, но ведь площадка была с той стороны бульвара, по которой машины шли к метро «Кировская», а Николай с отцом ехали к Покровскому бульвару, который начинался после Чистопрудного.
Очередь заметили. Как не заметить. Счастливые покупатели спешили оттуда в разных направлениях с пакетами и авоськами, доверху набитыми особым дефицитом советского времени – воблой. Отец остановил машину, вышли и оказались в хвосте вьющейся по площадке очереди.
Стоять нужно было долго. А Николаю предписали лежать.
– Ты, наверное, иди домой, пусть бабушка тебя уложит, – сказал отец. – Досталось сегодня.
Николай замотал головой, прошептал едва слышно, ощущая боль в горле при каждом слове:
– Нет, буду стоять!
Словно всем ветрам назло! Он стремился к испытаниям, а они не отпускали его.
Стояли довольно долго, но Николай никак не хотел уходить. Наконец снова сели в машину, сделали ещё один круг, развернувшись у станции метро «Кировская», и вскоре оказались во