Суворовский алый погон. Николай Шахмагонов
Николай загадочное пока для него слово, которое нашёл в правилах приёма в училище. – Но для того, чтобы стать офицером, нужно пройти все испытания.
– И ты будешь офицером?
– Сначала нужно сдать экзамены и поступить в Суворовское, а потом ещё окончить офицерское училище.
– Ещё и офицерское? Так можно ведь и сразу после школы, в офицерское-то училище поступить?
– Можно, – подтвердил Николай.
– Но тогда зачем же Суворовское?
Они остановились на высоком косогоре, с которого просматривался берег Прони. Справа светилось окно отцовского кабинета. Отец обычно сидел за пишущей машинкой чуть ли не рассвета. Ниже темнел лес. А прямо перед глазами открывалась широченная, почти до горизонта, пойма Оки, к которой примыкала здесь, в своём устье, и пойма реки Прони. Ока петляла по казавшейся бесконечной пойме, пронося свои воды из дальнего далека, скрытого тёмной полоской леса. Лес окаймлял бескрайний простор заливных лугов. Над поймой, среди пустынного и безлюдного, на первый взгляд, простора, метался луч света, напоминая слова песни, становившейся Николаю с каждым днём всё более близкой, поскольку была та песня военной: «Прожектор шарит осторожно по пригорку…»
Он начинал ощущать ещё слабую, но принадлежность к тому, что называется армейской службой, пока ещё неведомой, но притягательной.
Прожектор петлял по тёмной пойме, и луч его, то высвечивал скирды сена, то примостившиеся у берегов островки кустарников, то просто разливался по простору лугов. Это шёл теплоход, а может быть, даже и пароход – они ещё изредка ходили в те годы по Оке, шлёпая колесами. Самих же пароходов и теплоходов, конечно же ярко освещённых в ночной час, не было видно из-за крутых и высоких окских берегов. Но иногда порывы ветерка приносили музыку, звучавшую на палубе. Там шла другая жизнь, совсем не деревенская – жизнь, манящая путешествиями в дальние края, хотя особенно дальних маршрутов у этих тружеников реки, обшаривавших прожекторами берега, возможно, и не было.
Николай замер, любуясь завораживающим ночным пейзажем, и задержался с ответом.
– Вот видишь, сам не знаешь зачем, – назидательно сказала Лариса.
– А тебе нужно, чтобы я не уезжал? – неожиданно спросил Николай, с затаённой надеждой ожидая ответа.
– Этого, по-моему, я не сказала.
– Так скажи?!
– И тогда ты не уедешь? – спросила Лариса.
Он задумался, но ответил уверенно, поскольку задумался он не о своём ответе, а о том, для чего был задан вопрос:
– Я поеду в училище. И ты, если, конечно, захочешь, увидишь меня и суворовцем, и курсантом, и лейтенантом.
– Ты уверен?.. – неопределённо сказала Лариса, наблюдая за блуждающим лучом прожектора и прислушиваясь к музыке. – О дальних странствиях поют, – прибавила она. – Говорят, у военных вся жизнь в странствиях.
– Это верно: частые переводы, дальние гарнизоны, а то и служба за рубежом.
– За рубежом, наверное, интереснее, чем в дальних гарнизонах? – заметила Лариса.
– И опаснее, –