Суворовский алый погон. Николай Шахмагонов
ну а после обеда, ни дня не теряя, за учебники. Математику сам делал, а вот русский… Отец открыл том Максима Горького.
– Буду тексты из Горького диктовать, – сказал он Николаю.
Собственно, скорее повторил уже сказанное в Москве.
– Садись-ка, дружок, за стол. Начнём.
И начали.
Первый диктант, если бы это был диктант зачётный, принёс бы несомненную, уверенную двойку. Ну а произведения Максима Горького отец выбрал неслучайно. Очень сложные тексты, предложения длинные, словно специально для экзаменационных диктантов писанные. Если такие диктанты хотя бы на четвёрку писать научишься, на обычно школьном или экзаменационном диктанте будет твёрдая пятёрка. Ну а сочинение тем более напишешь на отлично.
Что ж, первый диктант – реальная двойка, но ведь говорят же: лиха беда – начало.
День диктанты, другой день – изложения. Потом разбор ошибок.
С немецким труднее. Жена отца – он уж в третий раз женат был – прекрасно знала английский, легко разговаривала на нём. Отец её до войны по дипломатической части служил. Объездили много стран. Ну а немецкий не знала. Впрочем, и конкуренции на конкурсе по-иностранному не ожидалось. Учили так себе во всех школах. Непонятно, для чего только время тратили.
Ну а физподготовка как? На лужайке, что справа от зелёного гаража, Николай нашёл рельсу. Не тяжёлую, как от нормальной дороги, а потоньше, может, от узкоколейки, а может, и от какой-то другой дороги, к примеру, для вагонеток. Да и короткую. Для каких она целей была привезена сюда, не интересовался. Попробовал поднять. Тяжело, но осилил. Вот и тренировка. Каждый день рельсу поднимал. Так, постепенно, к отъезду на экзамены до десятка раз довёл подъём рельсы. Ну и делал три подхода в день. Да ещё плавание.
Жена отца, едва они вышли из машины, сказала Николаю:
– Тут к тебе интерес такой! Лариса с подругой купаться стали ходить чуть не через участок наш…
Когда-то действительно можно было едва ли не возле дома пройти, потом сделали невысокий штакетник. Так, для порядка. Его и перешагнуть можно было.
Лариса – ровесница Николая. Каждый год приезжала к бабушке в деревню. Николай ею и прежде интересовался. Она же им не очень. И вдруг такая информация.
«Ну что ж, посмотрим», – подумал он, не скрывая, что обрадован, однако как можно небрежнее сказал:
– Ну и что, подумаешь.
Но весь его вид говорил иное.
И побежали дни, стремительно и неуловимо. Приехали они с отцом в деревню после всех военкоматовских перипетий в двадцатых числах июля. Но июль пролетел молнией, да и первая половина августа недолго длилась.
Вечерами Николай ходил с ребятами в соседнюю деревню, которая была побольше Малых Гулынок. И именовалась – Разбердеево. Там клуб. А что такое клуб деревенский? Вход, коридорчик, из него двери в два-три помещения, ну и зал. Там тебе и кино, там тебе и танцы, там и просто посиделки, если дождь и на улице мокровато.
Почему-то потом Николай, услышав начало песни, которую исполнял