Дальнее чтение. Франко Моретти
одна всемирная литература». Weltliteratur – именно ее имели в виду Гете и Маркс, мировую литературу, имеющую мало общего со «сравнительным» литературоведением: китайский роман, который читал Гете во время упомянутого разговора, или описанную в «Манифесте» буржуазию, которая «путем эксплуатации всемирного рынка сделала производство и потребление всех стран космополитическим»[69]. Если говорить прямо, то сравнительное литературоведение не достойно таких предшественников. Изначально оно было намного более скромной интеллектуальной инициативой, не выходящей за пределы Западной Европы и по большей части ограниченной окрестностями Рейна (то были немецкие филологи, изучающие французскую литературу). Не более того.
Оно повлияло на формирование моих научных взглядов, и всякая научная деятельность ограничена своими рамками. Однако рамки можно раздвигать, и я думаю, что сейчас подходящее время для того, чтобы вернуться к давним амбициозным идеям о Weltliteratur: в конце концов, окружающая нас сегодня литература, без сомнений, является всемирной системой. Вопрос даже не в том, что стоит исследовать, вопрос в том, как. В чем состоит изучение мировой литературы? Как к нему приступить? Я занимаюсь западноевропейской прозой 1790-1930-х гг. и чувствую себя шарлатаном, когда покидаю пределы Британии или Франции. А тут – мировая литература…
Конечно, многие читали больше и внимательнее, чем я, но тем не менее сейчас вопрос стоит о сотнях языков и литератур. Вряд ли его можно решить, просто читая «больше». Особенно в ситуации, когда мы только начали открывать заново то, что Маргарет Коэн называет «великим непрочтенным». «Я занимаюсь западноевропейской прозой…» Это не совсем так, потому что я занимаюсь лишь канонизованной ее частью, которая составляет меньше одного процента всей изданной литературы. Опять же, многие читали больше, но дело в том, что у нас есть 30 тысяч британских романов XIX в., или 40, 50, 60 тысяч – никто не знает точно, никто их не читал и никогда не будет читать. А ведь есть еще и французские романы, а также китайские, аргентинские, американские…
Это хорошая мысль – читать «больше», но так мы не решим эту проблему[70].
Возможно, это непосильная задача – заниматься одновременно и мировой литературой, и великим непрочтенным. Однако мне кажется, что это наша уникальная возможность, потому что из-за огромных размеров проблемы становится понятно, что мировая литература не может быть такой же литературой, но только большей по размеру; мы не можем ей заниматься так же, как и раньше, но просто с большей интенсивностью. Она должна быть другой. Категории должны быть другими. «В основе деления наук, – утверждал Макс Вебер, – лежат не „фактические связи „вещей, а „мысленные связи проблем: там, где с помощью нового метода исследуется новая проблема <…>, возникает новая „наука“»[71]. В этом и заключается суть: мировая литература – это не объект, а проблема, которая требует нового литературоведческого
Пер. с нем. М. Бакунина.
Я касаюсь проблемы великого непрочтенного в этой книге, в главе «Литературная бойня».
Max Weber, ‘Objectivity in Social Science and Social Policy’, in The Methodology of the Social Sciences, New York 1949 (1904), p. 68; Вебер М. «Объективность» социально-научного и социально-политического познания / пер. с нем. М. И. Левиной // Вебер М. Избранные произведения. М.: Прогресс, 1990, с. 364.