Никарета: святилище любви. Елена Арсеньева
Зенэйс, – не проболтается даже во сне!
Среди своих слуг Зенэйс не находила человека, настолько ей преданного, и решила подкупить ту самую прачку, которая рассказала ей историю Алкинои из Коринфа. Прельстить прачку оказалось очень просто: довольно было пообещать ей свободу и деньги, достаточные для того, чтобы вернуться на родину, в стовратные Фивы.
Теперь прачка ради Зенэйс была готова любому горло перегрызть, тем паче – молоденькой любовнице хозяина, которую Харизий тем временем уже отпустил на волю, однако не в силах был отпустить от себя: Никарета по-прежнему жила в его усадьбе, трудилась в саду, но теперь стала подшивать хитон, отращивать волосы и получать за свой труд пусть и скудное, но все-таки жалованье.
Больше медлить Зенэйс не желала и отправила прачку в Пирей с наказом вызнать там, какое судно уходит в ближайшие дни и есть ли среди мореходов какой-нибудь приглядный молодой мужчина. Прачке так же следовало хорошенько запомнить его внешность.
Воротясь, прачка-фиванка, которая уже ощущала себя полноправной наперсницей хозяйки и предвкушала несметные блага, коими та осыплет ее в знак благодарности, сообщила, что галера, на которой смотрителем груза служит один гуляка-красавчик по имени Яннис (прачка оказалась глазастой, приметливой и описала его внешность со всеми подробностями), отправляется послезавтра в полдень в какой-то фессалийский порт.
Зенэйс воспрянула духом. Похоже, Афина не оставляет ее своим попечением!
Она немедленно побывала у одной знахарки, настолько старой и злобной, что ее называли только Палиогрия – старая ведьма.
Уж неведомо, за что она была исполнена такой злости и ненависти к молодым и красивым женщинам, однако все афинянки точно знали: если нужно извести опасную соперницу, которая по всем статьям тебя превосходит, обращайся к Палиогрии!
Зенэйс откровенно поведала о своем положении и о подсказке, которую подала ей Афина.
Палиогрия хитро прижмурилась, отчего все морщины на ее лице собрались в комок, и злобная физиономия сделалась похожа на клубок змей.
– Известно мне такое зелье, – прошипели змеи. – Да только больно дорого оно стоит!
Зенэйс пообещала талант, если будет навсегда избавлена от Никареты.
Она нарочно назвала столь несусветную цену, чтобы старуха не капризничала и не выматывала ее и без того исстрадавшуюся душу торгом.
Старуха, сразу видно, была потрясена такой баснословной щедростью, и довольные змеи расползлись по местам: морщинистая физиономия приняла привычный хитрый вид. Затем она принялась давать указания. Зенэйс нужно было принести прядь волос Никареты – чем длинней, тем лучше, – а потом, когда зелье будет готово, дать его Никарете в молоке. При этом девушка должна непременно плакать – и выслушивать описание внешности человека, в которого ей предстоит влюбиться до полного самозабвения и отрешения от своего прошлого.
Ну, как заставить Никарету плакать, Зенэйс отлично знала.