28 июля. Альвера Албул
с Эдвардом потеряло прежнюю прелесть, и она пыталась проводить вечера занявшись вышивкой в одиночестве или же читая книги.
После приступа Роузмари в церкви было решено упразднить все платья с корсетом в ее гардеробе, ко всему сейчас активно развивалась совершенно другая мода, поэтому через пару дней после похорон миссис Барнетт, миссис Фёрт повела дочь в ателье и магазины мод. Для Роуз было куплено множество новых шляпок, лент и перчаток.
– Знаешь милая, кому ты должна сказать спасибо? – спросила миссис Фёрт, когда те выбирали платья.
– Кому же, матушка? – спросила Роузмари.
– Конечно же кутюрье по имени Поль Пуаре, – ответила ей мать, – он вывел из моды корсеты.
Девушка согласна кивнула, разглядывая выбор магазина.
– Есть события куда важнее, чем какие-то платья и корсеты, – вдруг заговорил продавец.
Обычный мужчина с сантиметровой лентой, висящей на шее, глаза которого горели какой-то идеей. Или так казалось Роуз из-за бликов его очков.
– Правда? – спросила миссис Фёрт. – Что для женщины может быть важнее?
– Боюсь, это важно не только для женщины, – ответил мужчина, – но и для всего человечества. А Вашей прелестной дочери я посоветовал бы вон то платье из атласа с шифоном, оно будет хорошо на ней смотреться.
– Вы разбудили во мне такой интерес, что я не могу говорить сейчас про платья, – ответила ему миссис Фёрт.
– Неужели Вы не слышали? – спросил с усмешкой продавец. – Сегодня пятнадцатое мая, а значит, что уже полтора месяца как в Белфасте строится Титаник! Вы слышали, что его сделают еще длиннее и роскошнее чем Олимпик?
– Ах, – женщина усмехнулась, – если Вы об этом, то мой муж только об этом и говорит с мужем моей кузины. Они с такими серьезными лицами садятся на диван, что ощущение, словно они обсуждают надвигающийся конец света. Что Вы говорили про платье?
Продавец был явно разочарован и продолжал обслуживать клиентов, не смотря на их предвзятое отношение к строящемуся короблю.
Помимо всего прочего миссис Фёрт даже позволила себе купить для дочери духи. И теперь Роуз в новом образе мало отличалась от прекрасных дам Лондона.
В доме была тишина. Роузмари была в своём новом платье цвета топленого молока и стояла у окна в своей комнате. За ее окном, небольшим, с белыми кружевными занавесками шумел будничный Лондон. За несколько дней присутствия в столице, Роуз заметила, как быстро и резко сократилось количество экипажей с лошадьми. По дорогам шли автомобили. Люди оборачивались на них, обсуждали их и поражались тому, что лошади больше не нужны.
Вдруг внизу заиграла музыка, и Роузмари решила спуститься в гостиную. Там перед отцом хвастался мистер Фергюсон, показывая граммофон.
– Смотри, какое прекрасное новое приобретение! – говорил он. – Музыка теперь в нашем доме будет всегда.
– Я видел, ты ещё что-то припас, – проговорил мистер Фёрт.
– Конечно, ещё кое-что есть! – мужчина сдерживал довольный смех, запуская руку во внутренний