Классно быть богом. Тибор Фишер
не помешало. Тем более что с моим пузом я все равно сильно не исхудаю.
Я очень быстро стал «правой рукой» иерофанта. На самом деле буквально за вечер. Да и кто бы отказался от ревностного неофита и старательного помощника, который работает забесплатно? Я наплел ему про бездну и про то, как брошюра с информацией о его церкви попалась мне на глаза в самый что ни есть подходящий момент. Как раз тогда, когда мне это было особенно нужно.
Иерофант мне поверил. Почему? Потому что хотел поверить. Кому же не хочется заполучить в свое распоряжение человека, который во всем соглашается с тобой, который уверен, что ты всегда прав, который делает для тебя все, что хочешь, и не просит за это денег? Я сказал ему, что только недавно приехал в город, остановился у друзей и тем самым сразу пресек все ростки любопытства, почему я нигде не работаю и почему у меня нет денег, но зато есть куча свободного времени.
Я отдал себя в его полное распоряжение. Хожу забирать его вещи из химчистки. Чиню протекающую крышу. В Церкви тяжеловооруженного Христа все идет замечательно (его арсенал состоит из бронебойного самоотречения, пуленепробиваемого служения ближним и снарядов слова Божьего убойной силы), хотя я пока не понимаю, как приспособить все это для достижения моей цели, тем более что среднее количество прихожан вполне может вместиться в легковой автомобиль. Но у меня ощущение, что я все делаю правильно. И создаю себе ореол святости: «О, Тиндейл, он всегда помогает людям». И уже очень скоро люди заметят сияние этого ореола.
Но вот что любопытно: я постился всего двое суток, но при этом ужасно ослаб. Иду во двор, к своей груше. Наношу пару ударов. Я очень слаб. По крайней мере, физически.
Сиксто выходит во двор.
– Тиндейл, ты никуда не пойдешь после обеда?
За последние пару недель я неплохо узнал своего домовладельца. Сиксто, наверное, единственный человек во всем Майами, который на самом деле родился в Майами. Его отец бежал с Кубы, когда Фидель Кастро… ну, в общем, понятно. Все выходные Сиксто с сестрой проводили в Эверглейдсе, собирая и разбирая винтовки с завязанными глазами.
– Да, дружище, каждые выходные мы ели змей и жуков и взрывали кусты и коряги пластиковыми бомбами, которые делали дома в ванной. И отец всегда злился и психовал, потому что я так и не научился стрелять. Сеструха стреляла гораздо лучше. Била прямо в туз пик с четырех сотен шагов, что при свете, что ночью – без разницы.
– А чем она занимается теперь?
– Маркетинговыми исследованиями для компании, производящей корма для собак.
Когда Сиксто сказал, что ему надоело играть в партизан и ему жалко тратить на это время, отец перестал с ним разговаривать. И не разговаривал пять лет. Они помирились только тогда, когда Сиксто клятвенно пообещал пристрелить Кастро, если представится такая возможность, а если Фидель умрет раньше, то Сиксто непременно поедет на Кубу и обоссыт ему всю могилу.
– Мне тут должны кое-что подвести, и мне нужно, чтобы кто-то встретил курьера.
Сиксто