Следы на пути твоем. Наталия Станкевич
за церковным нефом, и, преодолевая это расстояние, Виллем уже мысленно прикидывал список необходимых покупок. Смола драконового дерева, в просторечьи именовавшаяся «драконовой кровью», подходила к концу. И белая армянская глина, и мирт… Пусть и годились они в основном на средства, предназначенные для украшения женщин – плох тот лекарь, у кого набор трав и веществ не выходит за рамки необходимого…
– Виллем, сынок!
Старческий голос отвлек лекаря от его размышлений. На душе будто разом потеплело. К старому мастеру Герику, сапожнику, он испытывал привязанность и уважение и даже обращение «сынок» от него воспринимал как своего рода почетный титул, говорящий о том, что и к нему относятся с теплом и доверием. Только вот если старик, несмотря на больные колени, отправился на его поиски, значит, добра не жди. Хорошо еще, что столкнулись, не пришлось пожилому человеку добираться до его жилища!
– Что случилось, отец?
Лекарь поддержал старика под локоть, уводя его к стене дома, подальше от сновавших повозок и толкавшихся людей.
– Да Ленард мой рукой захворал…
На изборожденном морщинами лице с выцветшими серыми глазами скользила растерянность и какое-то наивное, почти детское удивление, словно мастер Герик искренне недоумевал, как нечто подобное могло случиться.
– Как захворал?
Новость обеспокоила Виллема: Ленард, внук пожилого сапожника, после гибели его родителей остался у себя да у деда единственным кормильцем. Мастерская их была мелкой и доход, насколько знал Виллем, приносила совсем небольшой: едва хватало на отчисления в цех да на прокормиться. И если окажется, что с рукой Ленарда что-то настолько серьезное, что он не сможет работать – эти двое попросту пойдут по миру.
– Да тут дело такое… Он, значит, ремонтом у нас в мастерской занимался. Работу сделал, а на следующий день левую руку как прихватило: катушку дратвы удержать не мог. Пошел к лекарю.
– Что за лекарь? – Виллем насторожился. – Мастер ван Слакен? – он назвал имя известного в городе длиннополого хирурга,[7] хотя и понимал: услуги его семье сапожника не по карману. А если дела у них в этом месяце шли неважно, то и на банщика могло не хватить.
Слова его спутника лишь подтвердили это.
– Что ты!… Ван Слакену за один визит нужно заплатить столько, сколько мы за полмесяца зарабатываем… Я потому тебя и искал. Подумал, что ты какое-то снадобье дашь.
– А кто ж врачевал?
– Да проезжал через город лекарь… Знающий, говорил много… Я, правда, не очень понял всего, что он рассказывал, – но видно: человек разбирается, не чета банщику нашему… Тоже, конечно, плату взял неплохую, но все же не такую, как ван Слакен…
Виллем мысленно застонал: эти проезжающие через город «лекари», а на самом деле обыкновенные мошенники и шарлатаны, были постоянной головной болью для него и других профессиональных медиков. Ладно бы еще только тень на достойное ремесло бросали – так ведь и людей калечили немало. И после продолжения разговора с сапожником надежда, что с его внуком все обойдется, таяла
Длиннополый хирург – опытные, добившиеся признания хирурги носили длинные, до земли, мантии, отсюда название.