Качим-кермек. Возвращение. Владимир Глухов
Глухов рожден интеллектуальной и художественной средой Таджикистана 70-90-х годов XX века, временем культурного пробуждения и великих археологических открытий на его территории: буддийский монастырь Аджина-тепе с самой большой фигурой спящего Будды, «восточные Помпеи» Пенджикента, грандиозный и несравненный храм огня на Тахти-Сангине, которые до сих пор влекут исследователей всего мира. Отсюда его любовь к выдающемуся археологу Игорю Рубеновичу Пичикяну, который более двадцати лет работал на юге Таджикистана, изучая памятники Бактрии. Да и отец Глухова Иван Алексеевич, казахский мальчик, воспитанный русскими и ставший академиком-химиком в Таджикистане, не мог не оказать духовного воздействия на сына. Отец Владимира и его академическое окружение, по сути, формировали интеллектуальную среду страны советского времени.
Художник помнит то время, когда после развала СССР грянула в Таджикистане гражданская война (1992–1997 гг.), а вслед за обретением страной политической независимости в ней появились представители Запада, которые бешено скупали произведения таджикских мастеров, удивляясь тому, как в этом геополитическом тупике может существовать такая живописная школа. Словом, Глухов формировался в неком вихревом потоке сдвига и смещения, сплава различных культур, открытости, нового ощущения культурной истории. Он не только оказался в эпицентре всех перемен и событий, но нередко и сам становился их участником.
Владимир Глухов принадлежит к поколению таких ярких деятелей таджикской культуры, как кинорежиссер Бахтиер Худойназаров (киноленты «Братан», «Кош ба ош», «Лунный папа») и нонконформист Махмуд Ганиев, своего рода таджикский Анатолий Зверев. Все они способны ощущать жизнь как хаос, соединять одновременно иронию и сарказм, смех и плач, эпатировать своими эксцентричными выходками, никогда не опускаясь до отчуждения себя от традиции. Поэтому Глухов, как и они, противостоит массовому сознанию, ориентированному на социальные штампы, культурные нарративы и её стереотипы.
Не связанные сюжетно произведения художника составляют единый образный ряд, в основу которого положена творческая раскованность и свобода воображения, стилевое многоязычие, стремление выразить нематериальные категории – эмоции, ощущения, настроение, внутреннее беспокойство. Он любит использовать плотные, насыщенные тона, открытые, интенсивные цвета, часто локальное распределение красок на холсте. В его изобразительном языке отсутствует дробность и линеарная жесткость.
По силе дарования Владимир Глухов, на наш взгляд, сопоставим с его соотечественником режиссером Бахтиером Худойназаровым, а потому вслед за ним он мог бы сказать: «Я люблю пограничье. Там интересное напряжение. Сосуществуют разные народы, культуры. Они пытаются вместе жить, что-то создавать или, наоборот, разрушать. В воздухе что-то витает. Место на краю. Как человек на краю решения, кризиса. И в этой точке интересно его изучать».
Лариса