Забытая жизнь. Андрей Окунь
сдавленно спросил парень.
– Мне сказал Курт, он лекарь, сделавший противоядие для тебя. Для сотрясения мозга симптомы были слишком странными.
– Так может у меня тяжелое сотрясение? Сколько дней я валялся без сознания? Да откуда тебе это знать! – Бродяга зло нахмурился и подскочил с пня.
– Ты очнулся на пятый день. Оклемался только сегодня, то есть на восьмой. С тяжелым сотрясением даже самые крепкие деревенские охотники валялись в кровати месяцами.
Бродяга взмахнул руками и зашагал из стороны в сторону.
– Твой организм боролся с ядом в крови. Пересиливал его воздействие.
– Ты не можешь знать это наверняка! – крикнул Бродяга и тут же схватился рукой за голову. Боль вспышкой настигла мозг.
– Могу. Когда я рассказал Курту, что тебя уже третий день тебя рвет от любой еды, что у тебя не прекращается жар, хотя все раны были промыты и обработаны, он принес какую-то склянку. Я думал в ней обычные травы, обезболивающее, но тебе резко стало легчать. Прошли все симптомы: жар, рвота…
– В том горшочке было противоядие, – прошептал Бродяга и зашагал вокруг костра.
Парень остановился, дрожащую руку опустил на бедро, но она соскользнула.
– Это же все портит. Это все, все портит. Кому нужно было меня травить… Это бессмысленно. Мак, – голос парня дрожал, – ведь это все меняет.
Мак тяжелым взглядом следил за парнем.
– Давай, садись. И перестань метаться.
– Я, я… Я просто не понимаю.
– Хватит уже, возьми себя в руки, – раздраженно бросил Мак, – сколько можно, прими ситуацию и придумай, что можно сделать, чтобы ее исправить. А вот эту чувственность засунь себе куда поглубже. Только холодно рассуждая, ты сможешь найти решение. Ты меня понял?
Бродяга, притихший под действием властного голоса Мака, коротко кивнул.
– Оставь это трепыхание чувств бабам. Давай думать, Бродяга, а не расплескивать сопли, – сказал Мак и ушел в избу, на ходу стаскивая с себя лук.
Бродяга обхватил голову руками. Мак разжег из новых поленьев огонь, поставил жариться мясо.
Мак лежал на кровати, когда на пороге появился Бродяга со словами:
– Я не знаю, что мне делать.
Мак скрестил руки на груди. Бродяга вздохнул и прошел внутрь избы. Горький запах шерсти и мускуса, исходивший от шкур животных, так и не выветрился, а парень не мог привыкнуть к нему. Охотник внимательно следил за тем, как парень нерешительно переступил порог. Что-то в его фигуре изменилось. Казалось, Бродяга еще больше осунулся и ссутулился. Парень обвел комнату потухшим взглядом и опустился на пол прямо посередине. Он медленно, по-старчески вздыхая, поджал под себя ноги. И снова произнёс:
– Я не знаю, что мне делать, Мак.
Охотник не шелохнулся, а только продолжал, не отрываясь, смотреть в лицо парню. Бродяга начал перебирать пальцами штанину.
– Какое мне дело до твоих проблем? – донеслось от Мака.
Молчание. Губы