Забытая жизнь. Андрей Окунь
по всей внешней стороне плеча. Небольшая вмятина, ложбинка, которую будто проел червь. Бродяга провёл по ней пальцем. Через каждый миллиметр ощущалась тугая стяжка на грубо зажившей коже. «Шершавый», – подумал Бродяга.
– Почему ты потянулся именно к правому плечу?
Парень открыл рот от изумления. Потом медленно выдавил из себя:
– Не знаю, само как-то.
– Видимо, этим шрамом тебя наградили еще давно, в городе.
– Значит, ты думаешь, я оттуда?
– Я уверен
Бродяга так и сидел, держась за правое плечо. «Значит, вот так все разрешилось. Осталось только попасть в город, и я смогу все вспомнить», – мысли прервались.
– Я не знаю дороги, – сказал парень, поправляя рубашку.
Мак молчал. Он выглядел уставшим, лицо на секунду потеряло уверенное и серьезное выражение. Глаза прежде бесчувственные, холодные подернулись дымкой. «Что с ним?» – Бродяга хотел бы знать, о чем сейчас думает охотник, спасший ему жизнь. Мак рассеяно оглянулся. «Это не твое дело, Мак, ты и так сделал слишком много для него», – убеждал себя охотник. Спустя минуту к охотнику вернулось прежнее холодное выражение глаз, тонкие губы сомкнулись, выказывая свою недружелюбность. Мак отчеканил:
– У тебя два дня, чтобы подготовиться к дневному переходу через горы. Я покажу дорогу.
Бродяга не знал, как реагировать. Этот человек столько для него сделал. Парень смог только сказать:
– Спасибо тебе… За все.
Мак сделал вид, что не услышал. Поднялся и прошагал в дом. «Я просто доведу его до города. А там посмотрим».
Глава 4
– Это тот парень, которого ты…
– Да, это он, – нервничая, произнес Мак, повышая голос, – я не собираюсь об этом говорить, Курт.
Голос охотник противно резанул по ушам лекаря. Курт сегодня мало спал, поэтому чувствовал себя паршиво. Один охотник из поселения нарвался на волка. Еды в этом году было мало, по словам мужиков, и звери стали нападать на людей. Курт закрыл уставшие глаза. Вздохнул, как всегда время операции вспоминать не хотелось. Лужа крови, и человек на столе, чья правая рука разодрана в клочья. Кожа висела лентами, и мясо, вспоротое, торчало ошметками. Курт видит: к нему в дом ночью врываются мужики, начинают орать все разом так, что не разобрать. Снаружи скачут огоньки факелов, выхватывающие побелевшие лица женщин с блестевшими от страха глазами. И все требуют от него помочь, надеятся на него.
Курт стал легче относиться к виду покалеченных человеческих тел и мольбам здоровых. Он давно перегорел, перестрадал, ожесточился, и многое перестало его трогать. После сложных операций Курт обычно не спал. Часто сидел и недвижно смотрел в одну точку. Еще несколько лет назад после очередной бессонной ночи около тяжело раненного охотника, Курт снова впал в эту отрешенность. Ни с кем не разговаривал, а если его что-то спрашивали, то просто кивал в ответ. Так могло продолжаться несколько дней. Мак был с ним рядом в тот раз. Они сидели на траве около небольшого