Пентакль. Пять повестей. Юрий Кривенцев
сейчас ты начнешь убеждать меня в том, что одурев от бледных реалий жизни, мое подсознание, пребывая в отключке, создало собственный мир-мечту, своеобразный психологический наркотик. Брось, профессор. Я верю в то, что было там, и меня это устраивает. Давай пропустим фазу мозгокопательства.
– Ты ошибаешься, – карие, удивительно умные глаза ученого поймали мой взгляд, – я вовсе так не думаю. Более того, – он понизил голос до шепота, – что ты скажешь, если предложу тебе вернуться туда ненадолго?
Я оцепенел от нахлынувшей надежды. Если это розыгрыш, то слишком жестокий. Голос захрипел, как у простуженного:
– Ты это всерьез?
– Конечно. Кто же шутит такими вещами? Поверь, в моих силах погрузить тебя в прежнее состояние, вернуть в твой любимый мир. Только у меня условие.
– Какое?
– Мы пойдем вместе, вдвоем. Это достижимо. У меня есть соответствующая аппаратура, медикаменты. Позволь моему сознанию присоединиться к тебе там, в твоей яви.
– Зачем тебе это?
– Пойми, я ученый. Мне безумно любопытна эта… вселенная, откуда ты вернулся. Разреши побывать там гостем. Мне будет достаточно одного-двух дней, чтобы осмотреться, сделать выводы.
– Заметано, – опьянев от собственной дерзости, я в упор взглянул на заведующего, – только у меня тоже будет одно требование. Настаиваю, чтобы после погружения, меня навсегда оставили там, в моем Кнолосе. Это не обсуждается. И чтобы больше никто, никогда не смел возвращать меня. Для надежности, наша договоренность должна быть заверена документально. Финансовые вопросы не будут волновать руководство клиники, так как капитала от моей доли компании с лихвой хватит, чтобы поддерживать жизнеобеспечение этого тела до конца его дней.
– Даже так? – подал голос доктор. – Ты взаправду готов отказаться от реальной жизни?
– Еще как готов, Марк, – внутри поднималось чувство восторженного ликования. – Ты говоришь: реальность. А кто знает, что реально? Вижу, ты готов бороться за пациента. Не старайся, решение уже принято. Я не желаю жить в этом пустом мире, созданном не мной, с нелюбимой женой, в окружении врагов-конкурентов. Единственное, что могло бы меня остановить, это дети. Но их нет. Не сподобился завести. Все существование в работе, мрак ее побери. Каторга. Все! Это моя собственная жизнь, я волен ей распоряжаться. Звоните моему нотариусу. Он мигом подготовит все надлежащие документы о передаче руководства «Цикламена», опеку, завещание и др. После того, как подпишу бумаги, я в полном твоем распоряжении, профессор.
Пауза.
– Вижу, убеждать тебя бесполезно. Формально ты прав, – Исаев отвел глаза, – но как на это отреагирует твоя супруга?
– Она получит то, о чем так мечтала: деньги и власть. И прошу, не пускай ее сюда больше, это в твоих силах.
Удивительно, как стремительно готовится необходимая документация, когда работа щедро оплачена. Через пару часов все было напечатано, подписано и заверено.
Я свободен от этой суетливой обители миллиардов моих сородичей!