«С Атомной бомбой мы живем!» Секретный дневник 1945-1953. Лаврентий Берия
Он этим летом совсем расхворался, уехал пораньше.
Заложили памятные плиты, теперь надо их (не плиты, а «высотки», естественно. – С.К.) поскорее поднять. Это прямое детище Кобы и мое. Вместе думали, он советовался и прислушался. Сам сказал, ты у нас один в Политбюро архитектор, тебе и карты в руки. Я говорю, не карты, а чертежи. Он мне: «Я это и имею в виду».
Вот чем я буду заниматься от души. Мое!
Проехал по Москве, потом поехали в лес. Я русский лес не очень люблю, у нас в горах лучше. Видно дальше, а тут все ровное, легко заблудиться. Но осенью красиво, березы белые, светятся.
Пора и мне отдохнуть.
16/X-47
Снова в Москве. Как на каторгу, а что делать. Коба лечится в Мацесте. Я тоже заезжал, давление пошаливает. Вид у него хороший.
Заходил в ЦК к Кузнецову ленинградскому[120]. Не люблю эти хождения. Вячеслав добился у Кобы, что за работой МГБ будет наблюдать Кузнецов. Коба согласился[121], пришлось тоже соглашаться[122]. А то подумали бы, что хочу прикрыть Абакумова[123]. Виктор давно от меня отстранился. Даже Сергей[124] старается быть сам по себе. Считают, оперились. А кто выдвигал?
Вряд ли из этого выйдет что хорошее. Кузнецов и Виктор[125] – два сапога пара.
Посмотрим.
Вокруг назначения Кузнецова куратором МГБ накопилось много сплетен, неточностей и передёргиваний. Хронология же здесь такова.
20 марта 1946 года, после преобразования Совнаркома в Совмин СССР, по распределению обязанностей между заместителями Сталина по Совету Министров СССР за Л.П. Берией был закреплён контроль в том числе за МВД, МГБ и Министерством государственного контроля.
8 февраля 1947 года, при новом перераспределении обязанностей, за Берией закрепили только МВД, что было логично, потому что МВД много строило для Атомного проекта. Вопросы же МГБ и ряда других ключевых министерств, в том числе МИД, финансов, Вооружённых Сил и др., были сосредоточены, по постановлению Политбюро, в руководящей «семёрке».
Но 17 сентября 1947 года наблюдение за работой МГБ СССР было возложено по предложению Молотова на А.А. Кузнецова, секретаря ЦК. Это не было ущемлением Берии, но скорее было ущемлением Маленкова и Жданова.
Молотов тогда уже мало с кем ладил и даже со Сталиным не всегда находил общий язык. Но и тут можно говорить лишь о неком желании Молотова настоять на своём, а не о сознательной, с далеко идущими целями интриге Молотова.
Вячеслав Михайлович Молотов хотел, как я понимаю, насолить Маленкову, Жданову и, в какой-то мере, Берии. Однако сослужил недобрую «протекцию» Кузнецову. Пожалуй, именно сближение секретаря ЦК Кузнецова и министра ГБ Абакумова усилило карьеристскую жилку у обоих, и не только у них двоих. Вряд ли будет натяжкой связать «ленинградское дело» 1949–1950 годов и «дело Абакумова» 1951–1952 годов (я имею в виду «сталинскую», так сказать, а не «постсталинскую» фазу последнего «дела»).
Но связать не так, как это сейчас делают.
Считается, что Абакумов инициировал и «сфабриковал» «ленинградское дело», но он был лишь вынужден
Кузнецов Алексей Александрович (1905–1950), партийный деятель. С января 1945 года первый секретарь Ленинградского обкома и горкома партии, с 18.3.46 секретарь ЦК, член Оргбюро и начальник Управления кадров ЦК. 13 августа 1949 года арестован, 1 октября 1950 года осуждён к высшей мере наказания. См. также примечание 2 к записи от 8 марта 1949 года.
Сталин в это время отдыхал и работал в Сочи.
17 сентября 1947 года по предложению Молотова постановлением Политбюро на секретаря ЦК А.А. Кузнецова было возложено «наблюдение за работой Министерства Государственной Безопасности СССР».
Виктор Абакумов, министр ГБ СССР.
Очевидно, Сергей Круглов, министр внутренних дел СССР.
Виктор Абакумов, министр ГБ СССР.