Москва и Восточная Европа. Советско-югославский конфликт и страны советского блока. 1948–1953 гг.. Коллектив авторов
Так, например, из выступления Живкова партийцам стало известно, что в Югославии немецкие специалисты получали в три раза бо́льшие зарплаты, чем советские. Напомнил он и о неизвестном диалоге М. Джиласа с П. Ф. Юдиным – шеф-редактором газеты «За прочный мир, за народную демократию!» во время пребывания редакции в Белграде. Джилас якобы заявил тогда, что организация югославской армии лучше, чем советской, и по этой причине советские военные специалисты не нужны в Югославии. Отвечая на вопросы из зала, Живков сказал, что политика ЦК КПЮ изменится, возможно, после смены руководства партии, когда к власти придут настоящие коммунисты, как, например, Хебранг и Жуйович, находящиеся ныне под следствием. Смену югославского руководства он связывал и с перспективой дальнейших переговоров о Балканской федерации. Отвечая на вопрос о Пиринской Македонии, докладчик сообщил, что Белград, судя по последним заявлениям председателя правительства Республики Македония Л. Колишевского, планирует «оторвать ее (Пиринскую Македонию. – А. А.) от Болгарии», несмотря на то что там живут болгары. «Если бы был поставлен вопрос о плебисците, этот факт стал бы очевиден», – подчеркнул Живков[101].
Состоялось обсуждение резолюции и на заседании македонского культурно-просветительского общества «Гоце Делчев». Председатель общества В. Ивановский привел факты грубого вмешательства Белграда в сферу образования. Были предприняты попытки изменить грамматику македонского языка, добиться включения либо исключения из азбуки ряда букв, заимствованных из сербского (эти попытки частично удалось пресечь благодаря личному вмешательству Г. Димитрова, поставившего вопрос об этом в Москве). Давление Белграда коснулось даже проведения в Югославии праздника по случаю Ильинденского восстания. Как сообщил Ивановский, его пытался отменить М. Джилас, заявивший, что такого праздника в НР Македонии не должно быть, так как это болгарское восстание. Колишевский, придерживаясь того же мнения, подчеркнул, что Гоце Делчев «ощущал себя болгарином». Отвечая на вопрос о возможных переменах на предстоящем 5-м съезде КПЮ, Ивановский скептически отнесся к подобной перспективе. По его мнению, партийная масса (в основном армейская и партизанская с соответствующим уровнем идеологической подготовки) готова следовать курсом Тито[102].
Антиюгославская резолюция позволила болгарам делать заявления, на которые раньше они ни при каких условиях не решились бы. Теперь перед ними открылась возможность касаться ранее табуированных и наиболее болезненных тем, имеющих отношение еще к периоду Балканских войн. Так, тот же Ивановский, как указывал в отчете Хаджипанзов, на одной из конференций в Софии заявил о необходимости помнить, что Югославия всё еще держит в рабстве 400 тыс. болгар в «западных районах» (имелись в виду Цариброд и Босилеград. – А. А.). Югославский дипломат отметил и снятие во всех административных учреждениях портрета Тито[103].
Спустя
КMJ. 1-3-b/147. L. 32.
Ibid. L. 34.
Ibid. L. 34–35.